ВВЕДЕНИЕ

   Эта книга написана в первую очередь для любителей шахмат, играющих не очень сильно, хотя я не сомневаюсь, что опытный шахматист найдет ее, и в особенности главы об эндшпилях, небезынтересной и в то же время полезной для себя.
    Пару дней назад я получил доказательство этому. Я наблюдал за эндшпилем в партии двух сильных любителей в одном из ведущих шахматных клубов Нью-Йорка. Вокруг столика собрались несколько зрителей — тоже неплохих шахматистов. Партия закончилась вничью, и один из партнеров обратился ко мне, спрашивая, не мог ли он выиграть. Я подождал несколько мгновений, полагая, что кто-нибудь из присутствующих захочет сам ответить на этот вопрос, но никто не нарушил молчания. Тогда ответил я:
   — Господа, вы меня удивили. Это эндшпиль для начинающих, который должен быть всем вам исчерпывающе ясен. Способ выигрыша можно найти во многих элементарных пособиях.
   Эта маленькая история, связанная с одной из тем, о которых пойдет речь в книге, убедительно свидетельствует, что все шахматисты, независимо от силы их игры, найдут в моих лекциях что-то интересное для себя. Они или многому научатся, или устранят трудности, с которыми сталкивались раньше.
    Шахматы — нечто большее, чем просто игра. Это интеллектуальное времяпрепровождение, в котором есть определенные художественные свойства и много элементов научного. Это также средство дальнейшего упрочения общественных и духовных связей, сердечных отношений между народами.
    Я считаю, что шахматы следовало бы включить в школьные программы во всех странах. В возрасте десяти лет школьники должны начинать изучение шахмат по программе, которая учитывала бы их возраст и одаренность.
    Для умственной сферы шахматы значат то же, что спорт для физического совершенствования: приятный путь упражнения и развития отдельных свойств человеческой натуры. Шахматы следует рассматривать с общественной точки зрения еще и потому, что, научившись играть в них, человек получает на всю свою жизнь способ приятно провести время, посвятив многие часы любимому искусству. В нашем мире есть немного столь же хороших, как шахматы, способов отдохнуть и забыться на миг от будничных хлопот. Долгие годы я наблюдал, как немалая часть врачей, юристов и деловых людей проводит вечера в шахматном клубе, чтобы отдохнуть и рассеяться от груза дел, возложенных на них работой.

    Думая о том, что шахматное обучение следовало бы ввести в школах, я вспоминаю об одном из самых интересных впечатлений на моем долгом шахматном пути. Несколько лет назад в русском городе Киеве мне довелось встретиться с великим испанским гитаристом Андресом Сеговией. Мы были знакомы уже давно: он — влюбленный в шахматы и я — влюбленный в музыку! Ему предстояло дать концерт, а мне — сеанс одновременной игры. Оба выступления должны были происходить в большом концертном зале города, и мы, естественно, пригласили на них друг друга. В сеансе одновременной игры участвовали школьники — девочки и мальчики в возрасте от десяти до шестнадцати лет.
    В назначенный час Сеговия, его жена и я вошли в зал, и на лице Сеговия я увидел изумление, охватившее его при виде представшего нашему взору зрелища. Просторный зал был заполнен до отказа; более тысячи детей собрались на балконе, чтобы наблюдать за игрой. Все они научились играть в шахматы в своих школах. На сцене за тридцатью столиками, расставленными, как принято при подобных сеансах, прямоугольником, сидели тридцать ребят, большею частью мальчиков, готовых дать мне бой. По углам сидели наиболее сильные противники. За спинами играющих было множество детей и их учителей, а за ними располагались гости. Это действительно было, как выразился Сеговия, зрелище необыкновенное. В зале собрались не меньше трех тысяч человек, почти все дети.
Я навсегда запомню красивого мальчика двенадцати лет, сидевшего за одним из угловых столиков. Он защищался с уверенностью ветерана. Так как меня предупредили, что на этом углу расположены наиболее сильные игроки, я уделил этой партии особое внимание. В дебюте мальчик применил известную защиту, которую я, однако, не отношу к числу лучших. Скоро я получил очень сильную, видимо, даже выигрышную позицию. Похоже было на то, что партия не затянется, но, к моему большому удивлению, с каждым приходом к доске я видел, что мальчик защищается как лев и не теряет духа. Так продолжалась эта партия почти до самого конца сеанса.
    Мальчик в конце концов проиграл, но и первоклассный мастер не смог бы спасти партию на его месте. Когда сеанс закончился, меня спросили, какую партию я считаю лучшей, и без колебаний я ответил: «Ту, которую играл со мной двенадцатилетний мальчик на том углу».
    Мне на память приходит схожий случай, имевший место всего на несколько дней раньше описанного. Великий Ласкер и я находились в Москве. Его пригласили дать сеанс одновременной игры студентам и спросили о желательном числе участников. Ласкер ответил, что по своему почтенному возрасту (ему тогда было 67 лет) он не хотел бы играть более чем с двадцатью пятью противниками. На том и порешили. Против него играли 25 студентов, все не старше восемнадцати лет, и нанесли ему сокрушительное поражение. Через пару дней, все еще под впечатлением от пережитого, старый мастер говорил мне: «И это студенты! Они играют как мастера и совсем не делают ошибок!». Из истории, случившейся с Ласкером, я извлек урок, который впоследствии оказался весьма полезным.
   О возникновении и истории шахмат много сказано и написано. Отличный трактат на эту тему составлен англичанином Мерреем; он опубликован в 1913 году издательством «Оксфорд Пресс». Этот автор считает, что шахматы, подобные современным, появились в Индии сравнительно недавно (около 700 г. н. э.) и что до них существовала другая, похожая на них игра. Труд Меррея под названием «История шахмат» содержит много любопытных фактов и может быть рекомендован каждому интересующемуся дополнительными сведениями об увлекательной истории шахматной игры.
    Выводы г-на Меррея кажутся мне, однако, довольно сомнительными. К примеру, незадолго до начала идущей сейчас войны газета «Нью-Йорк тайме» опубликовала сообщение, что во время раскопок в Месопотамии найдены предметы, доказывающие существование шахмат уже по крайней мере в 4000 г. до н. э. Вполне вероятно, что шахматы или сходная с ними игра существуют так давно, что их возникновение или возраст датировать невозможно.
   В 1937 году в Нью-Йорке издана богато иллюстрированная книга, в которой рассказывается о возникновении и истории известных коллекций шахматных фигур из разных времен. В этой книге также много любопытных фактов; и все же, кто знает, сколько комплектов шахмат, более старых, чем описанные в книге, исчезло? Достаточно моего собственного опыта, чтобы доказать, как легко теряются шахматы! Мне 53 года, в 4 года я начал играть. За эти 49 лет, в особенности за первые пятнадцать, когда меня считали «вундеркиндом», я получил в подарок множество комплектов шахмат. Особенно запомнился мне очень изящный и редкий комплект, который я хотел сохранить, но он пропал так же, как и все остальные. В результате на сегодня у меня нет шахмат. Мои путешествия, перемены местожительства и мои дети были тому причиной.
    Игрой, в которую мы играем сейчас, шахматы стали действительно недавно, так как лишь сто лет назад было разрешено превращать пешку, достигшую восьмой горизонтали, в любую фигуру по выбору. Работа Меррея дает ясное представление обо всех переменах, через которые наша игра прошла за 1200 лет, прежде чем достигнуть нынешнего, столь привычного нам вида.
   Но и сегодня существуют редкие разновидности, сохранившиеся от ранних шахмат, хотя разница иногда настолько незначительна, что хорошему шахматисту удается ее легко преодолеть. В частности, я вспоминаю, как однажды в Лондоне мне довелось играть с неким известным арабским владыкой. После нескольких партий он изъявил желание играть по правилам его страны, сказав, что игра по нашим правилам для него непривычна. Он объяснил мне свои правила, и я выразил готовность играть на этих условиях. Результат был прежним! Я лишь следовал принципам здравого смысла и быстро получил подавляющую позицию. Правда, в какой-то момент я забыл одно из арабских правил и упустил из виду неожиданный ответ противника, который, к счастью, не имел серьезных последствий.
   При несколько иных обстоятельствах Султан-Хан, бывший чемпион Великобритании, объяснил мне разницу между нашими и индийскими шахматами. Султан-Хан стал чемпионом Индии по игре в индийские шахматы, а правила европейских шахмат узнал довольно поздно. Факт, что ему удалось впоследствии стать в них мастером, свидетельствует о его исключительном даровании.
   Что касается происхождения шахмат, то ясно лишь одно. Шахматы — это военная игра, и по всем существующим ныне доказательствам видно, что они возникли на Востоке. Вначале фигура, которую мы называем ферзем **, носила другое название ***, так как женщины в те времена, как известно, не играли на Востоке значительной роли. Названия, расположение и функции других фигур в древние времена окончательно доказывают военное происхождение шахмат. С проникновением шахмат на Запад ферзь стал важнейшей фигурой наряду с королем. Сила других фигур претерпевала в ходе веков различные изменения, пока лет четыреста назад не достигла приблизительно нынешнего состояния.
   Согласно мнению автора «Истории шахматных фигур» — книги, о которой я уже говорил,— лишь около конца XVI века фигуры и их названия официально приняли нынешний вид. Все эти интересные подробности показывают, как шахматы с веками постоянно развивались.
   И кто знает, какие изменения могут с ними еще произойти в будущем...

Хосе-Рауль Капабланка

------------------------------------------------

** Английское queen — королева, испанское или немецкое Dame —дама.— Прим. перев.
*** Фирсан, т. е. везирь (советник). — Прим. перев.

Глава IX.
МАСТЕР ЭНДШПИЛЯ

   Никто из великих шахматистов не был настолько непонятен для преобладающего большинства любителей и даже для многих мастеров, как Эмануил Ласкер. О Ласкере часто говорили, что его стиль суховат, что он не способен играть с блеском и что его победы достигнуты главным образом благодаря безукоризненному ведению эндшпиля и ошибкам его противников. То, что он был великим мастером эндшпиля,— непреложная истина; в самом деле — более искусного мастера я не знал. Но он был также глубочайшим и изобретательнейшим из всех, с кем я был знаком.

   Некогда, после моей победы в матче на первенство мира, мой хороший друг Уолтер Пенн Шипли из Филадельфии писал мне: «Вы и Ласкер, насколько мне известно, единственные шахматисты, которые могут создавать комбинации из ничего!».
   Если учесть, что Шипли в течение долгих лет был одним из сильнейших любителей в Соединенных Штатах и близко знал Стейница и Пильсбери, это замечание говорит нам многое о стиле Ласкера. Шипли, поддерживавший с Ласкером дружеские отношения в течение нескольких десятилетий, был арбитром первого матча на первенство мира Стейниц — Лас кер.
   Перед этим матчем, как мне однажды рассказал Шипли, Ласкер весьма основательно изучал дебюты, в особенности же те варианты, которые любил Стейниц. Это опровергает утверждение нынешних комментаторов, будто бы Ласкер никогда не уделял внимания дебюту. В дей ствительности же Ласкер отлично знал дебюты, но вступал в открытое противоречие с многими постулатами общепринятой теории. Он знал то, что считал нужным, но его цели часто не совпадали с целями других мастеров.
   Ласкер никогда не избегал осложнений в миттельшпиле — свидетельство его веры в собственную комбинационную силу и способность точной оценки любой заданной позиции. Эти свойства особенно убедительно проявились в его матчах.
   Даже незадолго до кончины Ласкера, во время Ноттингемского турнира, когда ему было 68 лет, обращала на себя внимание его способность быстро обозреть происходящее на доске. В связи с этим я вспоминаю такой случай. Я только что выиграл очень важную партию и возвращался в гостиницу. В ходе партии мой противник имел прекрасную позицию. В определенный момент он увидел возможность выиграть качество, что и сделал. Но партию он проиграл! Некоторые из присутствовавших при этом крупнейших шахматистов мира начали тут же анализировать партию. Все они начинали свои исследования с той позиции, где мой противник выиграл качество, полагая, что до сих пор он играл правильно и совершил ошибку где-то позже. Ласкер подошел к доске уже после того, как на анализ ушло немало времени. Ему показали, как протекала партия, и когда демонстрация подошла к моменту, где мой противник выиграл качество, Ласкер прервал присутствующих, сказав: «Нет-нет, этот ход не может быть хорош!». Старый чемпион сразу увидел то, что не удалось понять другим — выигрыш качества был ошибкой, не только упустившей преимущество, но и повлекшей проигрыш партии. Ласкер об наружил, что не мой противник, а я сам провел комбинацию! Через несколько часов, встретившись со мной в гостинице, Ласкер сказал: «Должно быть, вы обрадовались, когда ваш партнер проглотил приманку! — И добавил: — Эти мастера не так уж сильны, как многие думают».

   Читатель убедится, что его игра в эндшпиле резко улучшится, если он будет придерживаться следующих простых, но ценных правил:
    1. Время имеет в эндшпиле исключительно большое значение. Судьба партии часто решается жертвой, дающей возможность провести пешку в ферзи, или тем обстоятельством, что ваша пешка проходит в ферзи на один ход раньше неприятельской.
    2 . Два слона сильнее двух коней.
    3.  Слон, вообще говоря, сильнее коня.
    4.  Ладья и слон, вообще говоря, сильнее ладьи и коня.
    5.  Ферзь и конь сильнее ферзя и слона.
    6.  Пешки сильнее, когда они стоят рядом.
    7.  Если у противника есть слон, наиболее правильная политика обычно состоит в том, чтобы ставить пешки на поля того цвета, по которым ходит слон. Имея слона, нужно ставить пешки на поля противоположного цвета, не обращая внимания на наличие слона у противника.
    8. Король, являясь в дебюте и миттельшпиле только объектом защиты, в эндшпиле часто становится атакующей фигурой. Агрессивный король часто приносит победу своей армии.
    9. В эндшпиле без ферзей, с малым количеством фигур, король должен идти в центр доски. В пешечных эндшпилях этому правилу нужно следовать безоговорочно.   

    Все эти правила не должны восприниматься как абсолют, но они верны в 90 процентах случаев, для которых применяются на практике. Я еще раз подчеркиваю важность этих правил, так как постоянно имел возможность наблюдать приносимую ими пользу. Много лет назад, когда я сформулировал их впервые, один приятель (между прочим, сильный шахматист) писал мне: «Следование вашим правилам принесет молодым шахматистам неоценимую пользу. Если бы только я обладал этими знаниями, начиная играть в шахматы!».
    За последние двадцать лет любители часто задавали мне вопрос, были ли знакомы с этими правилами мастера прошлого. Я всегда чувствовал в душе, что некоторые из этих правил, хотя и не все, были сформулированы раньше. Д-р Ласкер, несомненно, понимал их лучше всех. Многие другие учились на опыте, не задумываясь над тем, как представить эти правила в самой точной форме. Поэтому появились такие тонкие мастера эндшпиля, как Мароци, Рубинштейн, д-р Бернштейн, д-р Тарраш, Тейхман и Шлехтер. Игра Мароци в ферзевых окончаниях вошла в легенды. Рубинштейн и д-р Тарраш глубоко изучили ладейные окончания и играли их мастерски. Нужно иметь в виду, что Тарраш, Мароци, Шлехтер и Рубинштейн в период владычества Ласкера долгое время были претендентами на титул чемпиона мира; лишь первоклассные мастера эндшпильной техники могут долгое время удерживаться в такой роли.
   Никто из этих шахматистов (кроме Тарраша, составившего несколько этюдов на темы ладейных окончаний) не написал руководства по эндшпилю. Очень жаль — ведь они могли бы прекрасно справиться с такой задачей. Из современных мастеров лишь Эйве и Фаин способствовали увеличению наших познаний в этой очень важной области шахматной игры. Имеется также прекрасная работа по эндшпилю, написанная Рабиновичем, но, к сожалению, она существует только на русском языке.
   В сущности, нужно написать три отдельные книги: о ладейных окончаниях, о ферзевых окончаниях и об окончаниях, где борются легкие фигуры *. Чтобы написать такую работу, вовсе не нужно принадлежать к числу самых выдающихся шахматистов, какие только есть. Любой достаточно сильный мастер весьма обязал бы шахматный мир, написав одну из этих столь необходимых книг.

   До сих пор речь шла о работах, в которых были бы систематизированы обычные эндшпили, встречающиеся в практической игре. Но есть много сборников искусственно созданных окончаний, причем некоторые из них представляют собой дело всей жизни отдельных специалистов-композиторов. Таковы, например, сборники Ринка и Троицкого. Все такие работы имеют определенную, хотя и ограниченную ценность. Сборник Троицкого издан в России в 1934 году и содержит жемчужины эндшпиля, составленные им за сорок лет. Троицкий — отличный шахматист и художник самого утонченного вкуса, и его сборник, вероятно, самый прекрасный из всех. Некоторое время в продаже был хороший перевод его книги на английский язык. Я привожу здесь, чтобы порадовать читателей, один из его наиболее восхитительных этюдов.
   Такие эндшпили имеют очень большую ценность не только из-за красивых вариантов, но и потому, что в них часто предлагаются позиции, легко могущие возникнуть в практической игре. По моему мнению, Троицкий не имеет равных среди составителей эндшпильных этюдов; никто иной не создал так много и так сильно отличающихся друг от друга первоклассных композиций. Вот один из его прекраснейших этюдов, красота которого должна привести читателя в восторг.

   Позиция в высшей степени интересна. Белые имеют слона, коня и три пешки за ферзя, что при прочих равных условиях должно хватить для ничьей в тяжелой борьбе, где на стороне ферзя довольно большое преимущество. Опытный шахматист, бесспорно, обнаружит, что в позиции на диаграмме черный король в опасности, но это как будто компенсируется довольно открытым положением короля белых, что делает ничью вероятным исходом.
   Внимания заслуживают ходы: 1. Сс4—f1, 1. КсЗ—е4, 1. КсЗ—е2 и 1. Сс4 : а6. Последний из них кажется наилучшим, так как он обеспечивает ничью. Его сделало бы большинство шахматистов, если бы не удалось найти ясного пути к выигрышу. Но правильное продолжение совсем иное и удивительно тонкое:
  1. Сс4—е2+ Kpg4— f5
  2. КсЗ—d5!
 Первая неожиданность.
   2. ... Фе7 : е6
 Если 2. . .Фе8, то 3. Cd3+ с выигрышем ферзя. Если ферзь отступит на другое поле, то 3. е7 быстро приводит к победе. Поэтому ход в тексте — лучший.
  3. Се2—d3+ Kpf5—g4
  4. Cd3—e4!
 Вторая неожиданность. Белые грозят КеЗ х , а слона нельзя брать из-за Kf6+.
   4. ... Фе6—h6
   5. Kd5— f4
Теперь угрожает Kpg2, и Kf2x.
   5.... Фh6-f6
   6. Kf4—d3!
    Ход поистине исключительной силы. Конь не только грозит матом с е5 или f2, но также защищает слона и препятствует шаху ферзем.
   6. ... Фf6 : d4
   7. с5—с6!
В этом соль. Король и ферзь черных не могут двигаться.
   7. ... а6—а5
   8. b4—b5!
Последняя тонкость: если 8. bа, то 8. . .Фb2+! вынуждает ничью!
   8. ...             а5—а4
   9. b5—b6     а4—аЗ
   10. b6 : с7   Фd4 : е4
   11 Kd3— f2+ Kpg4— f3
   12. Kf2 : e4   a3—a2
   13. Ke4—d2+
    И затем КbЗ с выигрышем. Воистину великолепный этюд!
   Этот эндшпиль иллюстрирует три отличительные черты этюдной композиции: естественность положения, глубину и красоту решения.