Этот выдающийся по составу международный турнир состоялся в 1914 году. Организован он был Петербургским шахматным собранием, только что переехавшим тогда в новое просторное помещение на Литейный проспект, 10.
По мысли устроителей, турнир должен был стать крупнейшим событием шахматной жизни. Поэтому решено было пригласить только гроссмейстеров.
Гроссмейстерами тогда называли шахматистов, которым удавалось хотя бы раз взять первый приз в большом международном турнире. Таких шахматистов было очень немного. В России это звание носили, если не считать 77-летнего Винавера, уже отошедшего от турнирных выступлений, только двое — Акиба Рубинштейн (Лодзь) и московский адвокат Осип Бернштейн.
Остальным русским шахматистам-мастерам было предложено участвовать во Всероссийском турнире, победитель которого также допускался в соревнование гроссмейстеров.
Всероссийский турнир оказался очень сильным по составу. Он закончился в январе 1914 года победой Алехина и Нимцовича, разделивших первые места с 13.5 очками из 17. Кого же из них допустить в гроссмейстерский турнир? Было решено выявить сильнейшего в матче из четырех партий.
История этого матча довольно любопытна: два замечательных шахматиста были в ссоре. Вот что мне рассказал о возникновении «конфликта» Александр Александрович Алехин, с которым мы были в то время друзьями.
— Это было в 1911 году на турнире в Карлсбаде. В одном из туров мне пришлось играть черными против Нимцовича. Пришли мы вовремя, поздоровались, сели за свой столик. Над первым ходом Нимцович основательно задумался. Я прошелся по залу, заметил в киоске интересный журнал, купил его. Вернулся на свое место. Смотрю: Нимцович все еще думает. Я начал читать журнал. Так прошло около двадцати минут. Наконец, ход сделан: 1. е4. Я понял, что игра идет на «психологию». Видимо, мне, 19-летнему шахматисту, дается «фора» в 20 минут. «Нет, Арон Исаевич, этот номер не пройдет, — подумал я. — На «психологию», так на «психологию». Я сижу и не отвечаю на его ход. Продолжаю читать журнал.
Нимцович нервничает, отходит от столика,- снова подходит, вижу покраснел. Наконец, показания наших часов сравнялись. Я отвечаю 1...е5. «Фора» возвращена, а затем сделаны ходы 2. КсЗ Kf6 3. Kf3 Кc6 4. Сb5 d6. Партия протекала без инцидентов и на 70-м ходу закончилась вничью. Нимцович был возмущен чтением журнала и не стал со мною разговаривать. Вот после этого мы и перестали раскланиваться.
Итак, матч Алехин — Нимцович. Первая партия... Нимцович, человек повышенной возбудимости, нервничает и попадает в трудное положение. Алехин же ведет партию очень сильно. Вдруг Нимцович срывается с места и взволнованный вбегает в помещение турнирного комитета.
— Какая наглость! Он мне сказал «шах»! Мы с ним не разговариваем, а он мне говорит «шах»! Я прекращаю игру!
Нимцовича с большим трудом успокоили и уговорили продолжать игру. Через несколько ходов он сдался. При этом категорически заявил, что в следующих партиях не будет сидеть с Алехиным за одной доской.
Вторую партию они действительно играли, находясь в разных залах. Ходы сообщались посредником. Он же переводил стрелки часов. Эту партию выиграл Нимцович. Напряженные отношения партнеров побудили организаторов матча прервать поединок, считать его закончившимся ничью и допустить в гроссмейстерский турнир обоих.
Итак, в «турнире звезд» приняли участие: чемпион мира Эмануил Ласкер (Германия), молодой кубинец Хосе Рауль Капабланка, Рубинштейн, Бернштейн (Россия), Тарраш (Германия), чемпион США Маршалл, Яновский (Франция), престарелые английские шахматисты Блэкберн и Гунсберг, а также Алехин и Нимцович. Состав был, бесспорно, выдающимся!
Я, двадцатилетний студент Университета, участник полуфинала первенства Петербурга 1910 г, в то время первокатегорник, посещал соревнование гроссмейстеров ежедневно.
Условия турнира были своеобразными. Вначале каждый участник играл с каждым по одной партии. Пять победителей выходили в финал, где играли между собой еще по две партии. К очкам, полученным в финале, прибавлялись очки, набранные в первом состязании. Победитель турнира, если бы им оказался не Ласкер, получал право на матч с чемпионом мира.
Отрицательная сторона условий соревнования заключалась в том, что при случайной неудаче в предварительном этапе можно было оказаться «вне игры». Так, собственно, и произошло.
Тремя бесспорно сильнейшими шахматистами мира в то время считались Ласкер, Капабланка и Рубинштейн. Если первые двое сравнительно легко вышли в финал, то для Рубинштейна начало турнира сложилось неудачно. Он не добрал очка и не попал в заветную пятерку.
Первый круг закончился превосходной победой Калабланки, набравшего 8 очков из 10. За ним следовали Ласкер и Тарраш (6.5), Маршалл и Алехин (6).

Казалось, догнать Капабланку уже невозможно. Однако Ласкер, ни на минуту не терявший хладнокровия, показал свою могучую силу. Одерживая одну победу за другой, он к седьмому туру финала сократил расстояние между собой и Капабланкой до одного очка. В этом туре произошла третья встреча между ними (первые две закончились вничью). Чтобы догнать противника, чемпион мира должен был играть на выигрыш. Но великий психолог Ласкер, к всеобщему удивлению, начал партию разменным вариантом испанской партии. Уже в дебюте с доски исчезли ферзи. Капабланка был изумлен — ведь размены приближали партию к ничьей. А ничья была ему выгодна. В результате он потерял бдительность, а Ласкер, игравший эту партию с большой силой, буквально «раздавил» позицию кубинца и догнал его.
От этого поражения Капабланка не смог оправиться и на следующий день проиграл Таррашу.
Ласкер опередил своего соперника и уже не выпустил лидерства до конца турнира. Он пришел к финишу первым с 13'/г очками из 18. На пол-очка ниже оказался Капабланка. Третье место с 10 очками занял Алехин. Четвертым был Тарраш (8.5), пятым — Маршалл (8).
По окончании турнира на торжественном банкете состоялось примирение Ласкера с Капабланкой.
Еще в 1911 году Капабланка вызвал Ласкера на матч за мировое первенство. Но Ласкер поставил условие: если матч закончится вничью или с перевесом противника в одно очко, чемпион мира сохранит свое звание. Это условие возмутило темпераментного кубинца. В своем ответе он употребил резкое выражение, оскорбившее Ласкера. Переговоры о матче были прерваны, личные отношения прекращены.
Организаторы турнира решили на банкете помирить соперников, Этому способствовала жена Ласкера (в течение всего турнира она неизменно сидела где-нибудь в тихом уголке зала и вышивала). В конце концов Капабланка подошел к Ласкеру и отвел его в сторону. Они беседовали минут пятнадцать, а затем пожали друг другу руки.
По окончании банкета в честь примирения «великих» был устроен молниеносный двухкруговой турнир, в котором приняли участие все пять победителей. Тогда блиц-партии играли без часов и без практиковавшихся позже возгласов судьи — «белые», «черные». Первое место легко занял Капабланка, непревзойденный специалист по блицу.
На банкете Ласкер отказался от своих условий. Была достигнута договоренность о его матче с Капабланкой. Но из-за войны состязание это состоялось только в 1921 году.

Источник: "64" №14, 1974