ЧИГОРИН - ТАРРАШ

Первым шахматным состязанием международного ранга, проведенным в России, явился матч М. Чигорин — 3. Тарраш. Он состоялся осенью 1893 года. Матч стал «злобой дня», о нем, как ни об одном еще шахматном событии в России, сообщали газеты и журналы.
Обстановка поединка, облик участников запечатлел снимок, напечатанный в журнале «Петербургская жизнь». Но, обладая документальной достоверностью, снимок этот лишен той образной одухотворенности, какая возвышает произведение искусства. Это как раз отличает рисунок К. Брожа, одного из лучших графиков России. Брож долгие годы заведовал художественным отделом журнала «Всемирная иллюстрация», на страницах которого и появился воспроизводимый рисунок. От зоркого глаза художника не ускользнули, так сказать, бытовые детали (обратим внимание на своеобразную конструкцию шахматных часов). Но истинное призвание искусства составляет раскрытие внутренней сути, характера. И это превосходно удалось художнику.

Рисунок К. Брожа

Обращаясь к откликам на матч в прессе, подмечаешь удивительный контраст. Одни выдержаны в тонах объективных и доброжелательных, как в московской газете «Русские ведомости». Автор тамошней постоянной рубрики «Петербургские наброски», прикрывшийся псевдонимом «Буква» (известно, что под ним выступал популярный журналист И. Ф. Василевский), поместил обстоятельный рассказ о матче, хотя, может быть, по нашим временам несколько наивный. Вот отрывок из этого репортажа:

«В Петербурге происходит, как известно, международный русско-германский турнир на шахматной доске. Без преувеличения можно сказать, что на нем «сосредоточено внимание всей Европы». За границею издается свыше 300 шахматных журналов и листков, получающих подробные телеграммы о главных ходах и перипетиях нынешнего матча. После каждой сыгранной партии телеграфная проволока разносит соответственные реляции, на условном языке шахматистов, по всем европейским центрам. Нью-Йорк и Чикаго прислали двух нарочных корреспондентов. Мирные баталии разыгрываются в стенах «шахматного клуба». В часы состязания масса публики. Она ведет себя на особый лад: бесшумно и молчаливо. Борцы, Чигорин и доктор Тарраш, заседают в особой комнате. Сторонние лица туда не пускаются. В шахматном святилище присутствуют, кроме играющих, только выборные судьи. Но публика тем не менее имеет возможность следить за каждым ходом виртуозов. Это достигается при помощи нескольких больших (классных размеров) шахматных досок, перпендикулярно расставленных в зале для публики. Доски эти вышивные по полотну, и шахматные фигуры держатся на них при помощи крючков. Каждый ход, сделанный играющими, немедленно же на них и обозначается.
Интерес и любопытство присутствующих тут весьма значительны и крайне напряжены; каждый старается по-своему предусмотреть и предугадать ближайшие стратегические действия двух шахматных «королей». Доктор Тарраш — постоянный житель Нюренберга. Он — медик по профессии и хороший пианист-любитель. Это — средних лет типичный немец, молчаливый и сосредоточенный. Нашему Чигорину за сорок; сухощавый брюнет, с бородою, в усах; глубоко помещенные глаза глядят у него умно, серьезно и настойчиво. Чигорин — настоящий феномен в своем роде. Начал он карьеру в звании мелкого департаментского чиновника; впоследствии он бросил службу и исключительно посвятил себя шахматам».

Отклики на матч отражают и ту атмосферу недоброжелательства, завистничества, интриг, которая отравляла шахматное бытие М. Чигорина. В одних партиях матча Чигорин поднимался на большие творческие высоты, но в других допускал срывы. На протяжении состязания ему не раз приходилось отыгрываться, причем были моменты, когда дефицит в счете достигал трех очков. Но прав оказался фельетонист «Петербургской жизни», вложивший в уста русского чемпиона следующие слова: «Напрасно, чертенята, вы расплясались.. Мы еще посмотрим — кто кого...». На финише Чигорину удалось одержать три победы подряд. Он свел матч вничью и подтвердил свое право считаться претендентом на мировое первенство.

Выступая по горячим следам матча, петербургский «Шахматный журнал» обличал пренебрежительное отношение к шахматам, которое отразилось, например, в фельетонах, опубликованных в журнале под рубрикой «Всякие злобы дня» в журнале «Стрекоза». Вообще на счету этого издания имелось немало полезного на поприще юмористической журналистики, но на сей раз он направил свои насмешки в ложном направлении.
Поместим и эти фельетоны. Ведь они тоже частица истории русских шахмат.

I. «У Петербурга есть теперь нечто международное: интернациональный шахматный матч между знаменитым нашим игроком Чигориным и венгерским врачом Таррашем. Тарраш — второй, после Стейница, шахматист в мире; шахматный вице-король. Английский шахматный журнал называет его «гением и пророком (sic!) шахматной игры». Кроме того, д-р Тарраш — двухсторонний игрок; он играет не только в шахматы, но еще на фортепьяне — и очень хорошо, как виртуоз-любитель. Наш Чигорин тоже музыкант: он, кажется, играет еще и на бильярде...
Будем уповать на Чигорина; будем надеяться, что, сражаясь с г. Таррашем, ему не придется призывать на помощь ни конькобежца Панчина, ни велосипедиста Дьякова, ни скорохода Бернова».

II. «Мы, кажется, напрасно понадеялись на стратегические и тактические доблести генерала-аншефа всех шахматных полков в России. Чигорин как будто сдается. Тарраш стенобитным тараном действует.
Пока победа остается за Таррашем. Разгадка прискорбного факта, быть может, заключается в том, что Чигорин слишком много и долго думает. Долго и много, выпуча глаза, думать — немецкая система. Она водяниста и ненадежна. В схватке просто лупить нужно, решительно и скоро. Да и ненаходчив Чигорин...
Он доводит дело до конца совсем понапрасну. Когда видно, по ходам, что партия явно клонится к проигрышу и что ничего из нее не выжмешь, всего проще и лучше плюнуть на шахматную доску, опрокинуть ее, вместе со столом, и пойти в буфет водку пить. Что тут ждать?»

Развязка матча подсказала тему карикатуристу журнала «Шут». Вчерашние соперники устали, пот стекает градом, но довольны. Вот как писал К. Барделебен в итоговой статье на страницах «Дойче шахцейтунг»: «Тарраш и Чигорин продемонстрировали в этом матче свое выдающееся шахматное дарование и показали, что достигли такого уровня силы в практической игре, каким обладали лишь немногие». А главное, драматическая схватка двух шахматных титанов, ареной которой впервые стала русская столица, как и ожидал М. Чигорин, вызвала небывалый интерес, привлекла к шахматному искусству новых поклонников, возвысила авторитет русских шахмат. Ради этого стоило приносить жертвы, терпеть невзгоды, какими отмечен путь М. Чигорина в жизни и в шахматах.
...Вот о чем напомнили давние газеты и журналы.

 

И. РОМАНОВ, кандидат исторических наук.
Источник: "Шахматы в СССР" №1, 1980