Дмитрий Городин

100+ на двоих.
Хроника возрастных шахматных матчей.

Товарищескому поединку Марка Тайманова и Виктора Корчного, который состоялся недавно в Швейцарском шахматном музее (см. www.schachmuseum.ch/ ), нелегко найти аналог. C именами обоих нынешних чемпионов мира среди сеньоров связаны ключевые события истории шахмат второй половины XX века. Уникален их матчевый опыт: участниками единоборств с Корчным были, «вспоминая самых-самых», Таль, Петросян, Спасский, Карпов и Каспаров, а Тайманову противостояли «всего-навсего» Ботвинник и Фишер. За 65 лет знаменитые воспитанники Ленинградского Дворца пионеров сыграли между собой около сорока турнирных партий, причем последняя их «классическая» встреча состоялась более 30 лет назад. С тех пор обоим приходилось, как правило, иметь дело с соперниками, которые были существенно моложе их самих... Вообще известно не так много публичных матчей между игроками, средний возраст которых превышал бы даже 50 лет. Об этих соревнованиях – матчах с участием шахматных ветеранов – пойдет речь в данной статье.

В историческом экскурсе из книги Матч на первенство мира Карпов - Каспаров (1986) гроссмейстер Тайманов называет первый матч «международного значения»: Леонардо – Лопес, Рим-1560. А «Оксфордская энциклопедия шахматных партий» (1981) считает самым первым матчем в истории Мадридский поединок тех же соперников 1575 года. В данном справочнике, кроме двух партий этого соревнования приведены еще две партии, сыгранные тогда же в Мадриде: Сковара – Бои и Кастильо – Полерио. Однако, по основному источнику  информации о шахматных тайнах мадридского двора – повести Сальвио «Путтино, или Странствующий рыцарь» (1634) – перед испанским королем Филиппом II. в 1575 году выступали четверо: Паоло Бои (1528 – 1598), Рюи Лопес де Сегура (предположительно 1530 – 1580), Альфонсо Серон (1535 года рождения, по данным Википедии) и Джованни Леонардо ди Бона (1542 – 1587).

Доктор права и один из первых шахматных литераторов Алессандро Сальвио.

Согласно Шахматному словарю (1964) он «многие материалы своей книги заимствовал» у Джулио Полерио, который выполнял в Испании роль секунданта Леонардо. По словам Сальвио, Бои без труда обыгрывал Лопеса и Серона, единственного из шахматистов, названного «игроком преклонного возраста». Вопрос в том, следует ли причислять эти поединки к матчам, если иметь в виду, что, с одной стороны, Мадрид-1575 условно считается первым международным соревнованием (см. Шахматы. Энциклопедический словарь (1990), а с другой стороны, за пределами шахматной литературы не найти серьезных свидетельств о королевской игре при дворе Филиппа II. (1527 – 1598). Более того, некоторые исследователи (см., например, http://www.kramola.info/vesti/neobyknovennoe/strannaja-istorija-shahmat/ ), опираясь на нестыковки в шахматных трактатах, высказывают сомнения в том, что такой монарх вообще существовал.

На данном материале видна проблема достоверности имеющихся сведений о шахматистах прошлого. Кроме того, не всегда очевидна тонкая грань между матчем и серией свободных партий. Представляется существенным и различие между отдельным матчем и поединком, являющимся частью более крупного соревнования (например, турнира с выбыванием или командного матча). По этим вопросам существует целый ряд расхождений. Так, по книге Н. Грекова История шахматных состязаний (1935) и справочнику Д. Ди Феличе Chess Results (2004) современные шахматные единоборства начинаются с матчей Филидора 1747 года. В свою очередь, в книге П. Феенстра Куйпера «Столетие шахматных поединков» (1967) и справочнике The Oxford Companion to Chess (1992) первыми современными матчами названы встречи Лабурдонне и Мак-Доннелла 1834-35 годов.

«Оксфордская энциклопедия...» (1981) в качестве одного из самых ранних матчей указывает пять партий Льюис (без коня) – Пратт, датированных двадцатыми годами XIX века. Уильям Льюис (1787 – 1870), вероятно, первый шахматист, названный в печати гроссмейстером, победил со счетом 3½ :1½. Питер Пратт, в трудах которого можно встретить высказывание о шахматах, как о «гимназии для ума», не оставил о себе почти никаких сведений; согласно The Oxford Companion to Chess, он жил приблизительно с 1770 по 1835 год.

В первой трети XIX века лидерство Франции в шахматном мире было неоспоримым. Одним из видных представителей поколения, «затерявшегося» между Филидором и Лабурдонне, был Гиацинт Бонкур (предположительно 1765 – 1840). Не удостоившийся статьи ни в одном справочнике, Бонкур в семидесятилетнем возрасте на равных играл с Кизерицким, Сент-Аманом и Сеном, уступая только Лабурдонне. В «Оксфордской энциклопедии...» даны несколько его партий 1836-39 годов, в том числе 3 партии с Сеном, сыгранные в 1836 году в Париже. Ди Феличе в первом томе Chess Results сообщает, что Бонкур выиграл у Сена матч со счетом 2:1. По Энциклопедическому словарю (1990), Йожеф Сен родился около 1800 года, и хотя в других справочниках год его рождения 1805, поединок с Бонкуром в любом случае можно считать возрастным. Но был ли матч? Известно, что единоборства тех лет представляли собой в основном неформальные партии, тем более, если они проходили в кафе «Режанс», «Нестором» которого называли Бонкура.

В биографиях Хоуэрда Стаунтона (1810 – 1874) можно прочитать, что молодой актер, лишь в 1836 году приступивший к шахматным занятиям, потерпел «убийственное поражение» от Аарона Александра (1766 – 1850) в лондонском матче 1838 года из 21 партии. Однако, Тим Хэрдинг в книге «Выдающиеся шахматисты Викторианской Англии» (2012) сообщает, что Стаунтон, проиграв сначала несколько партий, выиграл матч. При этом в перечне результатов указан счет 2:1 с примечанием «данные ненадежны».  И это неудивительно, так как не сохранилось ни одной партии Стаунтона до достижения им тридцатилетнего возраста. Что касается Александра, то известны лишь две его партии, одна из которых (1842 года) представляла собой некоторое подобие Fischer Random Chess.

Согласно целому ряду справочников в том же 1842 году в Париже Дешапель выиграл матч у Сент-Амана со счетом 3:2. Подробности данного соревнования между 62-летним отставным генералом и 42-летним предпринимателем можно найти на странице 30 журнала Chess Player’s Chronicle за 1843 год:
«Как сообщает «Паламед», знаменитый Дешапель снова стал чемпионом среди парижских игроков, сыграв недавно пять партий с Сент-Аманом на следующих условиях:
В первой партии Дешапель давал вперед ладью, имея 2 лишних пешки и ход.
Во второй партии без ладьи играл Сент-Аман, получив за это 5 пешек и ход.
В третьей партии Дешапель давал вперед пешку и два хода.
В четвертой партии Дешапель играл без ферзя, получив за это 6 пешек и ход.
В пятой партии без ферзя играл Сент-Аман, имея 9 лишних пешек и ход.»

Далее британский журналист (скорее всего, Стаунтон) писал, что сохранилась всего одна партия этого соревнования, о чем не может быть больших сожалений. Действительно, в 12 номере журнала «Паламед» за 1842 год опубликована партия, датированная 30-м октября. В ней Дешапель, игравший белыми без ладьи и с двумя лишними пешками, сдался на 56 ходу.

Несмотря на то, что Дешапель отсутствует в указателе к «Оксфордской энциклопедии...», в ней даны семь его партий 1821 и 1841 годов. Фора в шахматах была в те времена обычным явлением, и Дешапель почти ни с кем не играл на равных. Исключением стал в 1821 году шотландец Джон Кохрэн. Проиграв Дешапелю 6 партий, имея лишнюю пешку и ход, Кохрэн предложил ему сражаться без форы. В ответ француз взял «повышенное обязательство» выиграть как минимум две трети партий. Сведения о поединках в Сен-Клу противоречивы, но по основной версии, Дешапель был столь раздосадован проигрышем Кохрэну на равных, что надолго оставил шахматы.

По словам английского историка Джеффри Диггла в British Chess Magazine за 1982 год, Кохрэн был «неопределенного возраста». Хотя из шахматных справочников можно узнать, что он жил с 1798 по 1878 год, Chess Player’s Chronicle написал в его некрологе, что ему шел 78-й или 81-й год, а газета Westminster Papers сообщила, что он умер на 87 году жизни.

Между тем, по итогам 1842 года мировую табель о рангах (согласно расчетам Д. Сонаса на сайте www.chessmetrics.com/) возглавил именно Кохрэн, победивший Сент-Амана в Лондоне, в «нормальном» матче. По воспоминаниям Стейница, шотландский адвокат получая фору, играл хуже, чем на равных. Это проявилось и в его поединках со Стаунтоном, в результате которых англичанин стал претендентом на несуществующее тогда звание «чемпион мира».  

После победы Стаунтона над Сент-Аманом (1843) столица мировых шахмат переместилась из Парижа в Лондон. Но постепенно Стаунтон стал отходить от практической игры, все больше посвящая себя литературной деятельности и шекспироведению. Тем временем, Кохрэн, проживая в Калькутте, не думал оставлять шахматы. На сайте www.chessgames.com/ есть около 700 его партий 1848 – 1860 годов с индийскими мастерами. В этой базе данных среди игроков XIX века только Стейниц, Блэкберн и Андерсен представлены большим количеством партий, чем Кохрэн. Разумеется, число сохранившихся партий может быть только одним из показателей значимости шахматиста.

Данную тему затронул в Шахматном листке № 4 за 1862 год Виктор Михайлов, сообщая о поединках Александра Петрова и Ильи Шумова в Петербурге:
«О степени искусства того или другого шахматиста можно еще пожалуй судить по числу его побед, но характер его игры познается не иначе, как чтением самих партий. [...]
Мы будем обращать особенное внимание на шахматные подвиги наших соотечественников; при одинаковом достоинстве партии русской и иностранной всегда отдадим предпочтение первой. Несмотря на то, русские партии будут, вероятно, по-прежнему составлять лишь незначительную часть всех сообщаемых в Листке игр. Дело в том, что в России играют в шахматы несравненно меньше, чем за границею; сильных игроков здесь тоже немного, а главное, шахматная игра не имеет у нас того значения, каким давно уже пользуется она в Германии, Франции и Англии. Там, всякая сколько-нибудь интересная партия непременно записывается, комментируется и сообщается в редакцию какого-нибудь шахматного журнала; у нас напротив того, огромное большинство партий пропадает бесследно. Довольно сказать, что г-н Петров почти никогда не отмечает своих игр. Он играет в шахматы уже полвека, играет мастерски, гениально, а между тем где его партии? Переройте все шахматные журналы, сборники, учебники, и вы едва ли найдете пятнадцать–двадцать игр русского маэстро. Чтоб хоть сколько-нибудь пополнить этот прискорбный для любителей пробел, мы сообщаем в нынешнем Листке некоторые из партий, сыгранных на днях г-м Петровым против г-на Шумова. Они не вполне соответствуют знаменитости обоих состязателей, но ведь жестоко заблуждаются те, которые думают, что великие шахматные игроки всегда и везде играют с одинаковым совершенством, что стоит им присесть за шахматный стол, то так вот и посыпются блестящие ходы, красивые атаки, великолепные маты. Необходимо заметить, что ни Петров, ни Шумов не придавали особенного значения своим настоящим партиям. Г-н Петров приехал в Петрбург на самое короткое время (он уже опять в Варшаве), по своим делам, а вовсе не для шахматных состязаний; и он и Шумов играли чрезвычайно быстро: партии длились час, два, не более. Всего сыграно было ими шесть игр; четыре выиграл Петров, две Шумов.»

В этом же номере Шахматного листка опубликованы четыре партии из поединка 1862 года. Они не попали ни в «Оксфордскую энциклопедию...», ни в базу даных www.chessgames.com/ .

Петров, согласно разысканиям Д. Нудельмана, родился не в 1794, а 1799 году (64-Шахматное обозрение №1 за 2014 год) и был, таким образом, на 20 лет старше Шумова. Выдающийся русский шахматист не играл в официальных соревнованиях, но во многих справочниках можно прочитать о матчах Петрова с братьями Урусовыми, Шумовым, Янишем. В книге Очерки по истории шахмат в СССР (1938) историк Михаил Коган писал: «Лишь в 1853 году был сыгран впервые в России матч за доской, официально зарегистрированный шахматной литературой, – между Петровым, по служебным делам находившимся в это время в Петербурге, и С. С. Урусовым, специально приехавшим из Москвы, чтобы сразиться с знаменитым шахматным мастером.»  Но князь Сергей Урусов впервые вызвал Петрова на матч в Шахматном листке № 12 за 1859 год. Там же подробно говорится о том, что их прежние поединки в Петербурге и Варшаве являлись, по сути дела, сериями неформальных партий. 

В начале 1867 года действительный статский советник Шумов выпустил первую в России книгу по композиции Собрание скахографических и других шахматных задач, в том числе полный шахматный букварь, маты политические, юмористические и фантастические. Ряд задач он посвятил известным (и не только) шахматистам своего времени.

Задача Шумова, посвященная Петрову

Выход книги с параллельным французским переводом был, очевидно, приурочен к шахматному конгрессу, который открылся 4 июня в Париже. Фамилии Шумова, Петрова и Яниша можно встретить среди подписчиков конгресса, заплативших по 30 франков. Этот минимальный взнос гарантировал свободный вход на турнир и получение сборника партий. К сожалению, известные русские шахматисты по разным причинам не приняли участие в конгрессе. Хотя если верить справочнику Chess Results , в парижском турнире выступил сам князь Андрей Дадиани ...  

В немецком журнале Schachzeitung за 1 июля 1867 года вместе с сообщением о смерти Петрова 22 апреля в Варшаве была напечатана задача (обратный мат в 14 ходов), которую он собирался продемонстрировать на Всемирной выставке в Париже. Задача Шумова «План универсальной выставки», как указал Исаак Линдер в книге Художник шахмат Шумов (1959), была опубликована только в 1868 году.

В предисловии к вышедшему в том же 1868 году турнирному сборнику лидер французских шахматистов Арну де Ривьер посетовал на отсутствие в Париже целого ряда соотечественников во главе с Сент-Аманом. Легендарный ровесник XIX века с начала 60-х годов проживал в Алжире. В 1870 году, совершая последний британский вояж, француз выступил за команду Вестминстерского клуба. Как отмечает The Oxford Companion to Chess, в матче Вестминстер – Лондон он выиграл свою последнюю серьезную партию. Тогда же состоялся товарищеский поединок между Сент-Аманом и Кохрэном, который незадолго до этого вернулся из Индии.

«Любители шахмат из клуба Св. Джорджа имеют счастливую возможность присутствовать при встрече двух наиболее известных шахматных ветеранов гг. Сент-Амана и Кохрэна.
Два старинных чемпиона Франции и Англии впервые сыграли между собой если не полвека, то как минимум, полных 49 лет тому назад и это произошло при следующих обстоятельствах...
[Далее идет описание соревнований 1821 года в Сен-Клу, из которого следует, что кроме Дешапеля, Льюиса, Лабурдонне и Кохрэна в них принимал некоторое участие и Сент-Аман. – прим. автора]
Мы помним, что в 1843 году Сент-Аманом и Кохрэн играли в Вестминстерском клубе (клубе Св. Джорджа?), в преддверии большого международного поединка со Стаунтоном. Некоторые из этих партий, сыгранные в быстрые шахматы и считавшиеся незначительными, были опубликованы в Chess Player’s Chronicle.
И вот после 27-летнего перерыва два давних соперника сыграли две партии, причем выиграть удалось каждому из них.»

Так писал Стаунтон в газете The Illustrated London News за 9 июля 1870 года. В это время сильнейшие лондонские шахматисты Стейниц, Блэкберн и Де Вер находились на пути в Баден-Баден. 18 июля там, в условиях разгоравшейся Франко-прусской войны, стартовал первый международный турнир на немецкой земле. Несмотря на непосредственную близость к фронту и отъезд большинства курортных гостей, двухкруговое соревнование не было прекращено и завершилось 4 августа. Победил Карл Эрнст Адольф Андерсен (1818 – 1879), самый старший участник турнира. Следующий по возрасту, Луи (при рождении Людвиг) Паульсен (1833 – 1891), выступил неудачно, дважды проиграв Андерсену. Однако ему удалось реваншироваться в последний день турнира в двух свободных партиях. 5 августа вместо запланированного банкета, состоялась еще одна, на этот раз, ничейная встреча тех же соперников. Отметим, что эти три неформальные партии Ди Феличе также причисляет к матчам.

Андерсена и Паульсена, несмотря на 15-летнюю разницу и ключевые позиции в мировых шахматах, связывали дружеские отношения. Их первый матч состоялся еще в 1862 году в Лондоне и завершился вничью. Стейниц, познакомившийся с обоими тогда же, в Англии, отметил в журнале International Chess Magazine за январь 1890 года, что именно они долгое время были его учителями. Еще в 60-е годы ученик превзошел обоих учителей, но они продолжали оставаться в числе лучших. По расчетам А. Иванова в Энциклопедии шахматной статистики (1996) список сильнейших на 1876 год выглядел так: 1. Стейниц 2. Паульсен 3. Андерсен.

В июле 1876 года в Лейпциге разыгрывалось первенство Среднегерманского шахматного союза. В круговом турнире шести шахматистов были установлены призы: 240 марок за первое место и 120 марок за второе. Андерсен, Карл Теодор Геринг и Карл Пичель набрали по 3½ из 5. Проиграв Андерсену дополнительные партии, Геринг и Пичель выступили с неожиданным заявлением. Они предложили провести матч до 5 побед между Андерсеном и Паульсеном, занявшим в турнире четвертое место, и отказались от приза в пользу будущего победителя этого матча. Кроме того, профессор философии Геринг инициировал проведение в 1877 году специального юбилейного конгресса в честь пятидесятилетия шахматной карьеры Андерсена, который играл с 9-летнего возраста.

Задача Шумова, посвященная Андерсену

Второй матч немецких корифеев проходил с 14 по 19 июля 1876 года. Доктор филологии Константин Шведе писал в Deutsche Schachzeitung :
«В уютном садике кафе «Улей» (многолетнее заведение шахматного общества «Аугустеа») ежедневно игрались одна или две партии между двумя наиболее сильными шахматистами Германии Андерсеном и Паульсеном. Снова решался вопрос, кто из них является сильнейшим, и можно лишь констатировать, что ответ снова не был получен. Если из 10 партий один соперник выигрывает 5, другой 4 и одна партия заканчивается вничью, то нельзя говорить о превосходстве одного над другим. [...]
Исход поединка удовлетворил организаторов конгресса. И совсем не потому, что победителю главного турнира желали поражения – известно как шахматисты уважают и любят Андерсена – им не хотелось, чтобы неудачливый в турнирах Паульсен и на на этот раз остался без приза. Ведь добросердечность и даже чрезмерная скромность Паульсена приносят ему симпатии всех, кто его знает.
Практически все известные зарубежные шахматисты высказали мнение о том, что 20 ходов в час – слишком жесткий контроль для серьезного соревнования. Однако матч в Лейпциге это не подтвердил, было совершено мало серьезных ошибок.»

Через год снова в Лейпциге, как и было предложено, состоялся конгресс в честь шахматного юбилея Андерсена. На этот раз Паульсену удалось занять чистое первое место и заработать приз 400 марок. Второе-третье место разделили Андерсен и его ученик Цукерторт. Для распределения призов (соответственно 200 и 100 марок) они сыграли дополнительную партию, которую выиграл Андерсен. 18 июля в главный день торжеств был «заодно» основан Германский шахматный союз. 

С 23 по 30 июля 1877 года проходил третий и последний матч Андерсен – Паульсен. Биограф Андерсена Герман фон Готтшаль писал о нем: «Время проведения матча было выбрано неудачно для Андерсена, достигшего почтенного возраста. Его способность к концентрации была после большого турнира недостаточной для такого серьезного поединка, в то время, как его более молодой соперник, известный своей природной выдержкой и выносливостью, почти неослабленным вступил в борьбу. Поэтому неудивительно, что на этот раз соотношение результативных партий было 5: 3 в пользу Паульсена при одной ничьей. [...]  Партии матча за исключением второй и третьей, которые Андерсен играл слабо и с ошибками, интересны и содержательны. Особенно красивы два последних поединка, восьмая – блестящее достижение Андерсена, девятая – превосходная демонстрация силы Паульсена.»

Паульсен и Цукерторт заняли в тогдашней шахматной иерархии места Андерсена и Стейница. Только в 1882 году первый (но пока неофициальный) чемпион мира после длительного перерыва, в возрасте 46 лет вернулся к практической игре. Теперь ему противостояли шахматисты, как правило, более молодые, чем он сам. Лишь один из матчевых соперников Стейница был, возможно, существенно старше. Речь идет об уроженце Испании, президенте Гаванского шахматного клуба Сельсо Гольмайо, который по одним данным был основателем, а по другим – сыном основателя шахматной династии.

В справочнике Гейджа Chess Personalia (1987) указаны: Сельсо Гольмайо-старший (1820 – 1898), Сельсо Гольмайо-младший (1879 – 1924) и Мануэль Гольмайо де ла Торрьенте (1883 – 1973). Но в предшествующем «Шахматной персоналии» «Каталоге шахматистов и проблемистов» (1973) Гольмайо-младший 1841 года рождения. Разумеется, нет гарантии того, что существенно расширенная Chess Personalia во всех случаях точнее, чем «Каталог...».

Возникает вопрос, какой именно Гольмайо сыграл два матча со Стейницем 1883 и 1888 годов. В большинстве справочных изданий это Сельсо Гольмайо-старший, 1820 года рождения, на его счету партии с Морфи и Ласкером, матчи с Мэкензи и Блэкберном, он же участвовал в Парижском турнире 1867 года.

Но есть и литература, согласно которой тот же самый Гольмайо был 1841 года рождения, а именно:
оба издания «Шахматного ежегодника» И. Бергера (1892/93 и 1899/1900);
справочник Х. Делэра «Современные шахматы» (1914);
книга П. Сэрджента «Шахматные партии Морфи» (1916);
статья Л. Бахманна «Результаты выступлений выдающихся шахматистов» в сборнике «Шахматный конгресс Теплиц-Шонау-1922» (1923);
а также Словарь шахматиста под редакцией А. Смирнова (1929), где годом смерти Гольмайо указан 1927-й.

А. Иванов в Энциклопедии шахматной статистики включил Гольмайо в десятку сильнейших шахматистов мира по итогам 1891 года. Его наивысшим достижением стал проигрыш матча Блэкберну в Гаване со счетом 4:6. Если Гольмайо был ровесником Блэкберна, то во время их матча в феврале 1891 года им обоим еще не было пятидесяти. Если же право большинство, то поединки Гольмайо с Блэкберном, Стейницем (2), Васкесом (2) и Мэкензи (3) следует отнести к возрастным.

Конечно, вопросы жизни и смерти не решаются простым большинством. Нельзя исключать и того, что Сельсо Гольмайо-отец участвовал в одних, а Сельсо Гольмайо-сын – в других соревнованиях из числа указанных выше. О сложности проблемы «Гольмайо» говорит тот факт, что авторитетные историки Хупер и Уайльд в обоих изданиях The Oxford Companion to Chess ни разу не упомянули эту фамилию, очевидно, чтобы не вводить читателей в заблуждение.

Наконец, немецкий исследователь Фриц Гершен в статье «Шахматы и родственные связи» (журнал Schach-Echo № 1 за 1978 год) сопроводил даты жизни Сельсо Гольмайо-младшего (1841 – 1924) комментарием: «Редкий случай наличия известных шахматистов в трех поколениях одного рода, который, воможно, неслучайно происходит из той географической области, где зарождалась новая история шахмат.»

Так как шахматные литераторы направляли свои усилия в основном, на период становления европейских шахмат или на еще более ранние времена, биографические данные многих игроков XIX века оказались утрачены. Интерес к истории у выдающихся шахматистов был незначителен. Одним из редких исключений стал в конце жизни англичанин Генри Берд, который писал в книге «Шахматная история и воспоминания» (1893):

«Характерной и отличительной особенностью чрезвычайно длительной жизни шахмат является то, что ни на одном этапе их существования не предпринималось попытки составить актуальный или ретроспективный перечень их событий [...]; и несмотря на существенный прогресс в восприятии и освещении шахмат в XIX веке, не кажется слишком опрометчивым предположение о том, что грядущие поколения будут ненамного лучше информированы о наших шахматных делах, чем мы – о делах прошедших...»

Генри Эдуард Берд (1829 – 1908), один из ведущих игроков своего времени и обладатель первого в истории шахмат приза за красоту.

Как пишет Тим Хэрдинг в книге «Выдающиеся шахматисты Викторианской Англии» (2012), практически во всех энциклопедиях годом рождения Берда указан 1830-й, причем источником этой информации был сам Берд, кстати, бухгалтер по профессии. По данным Хэрдинга он сыграл более 40 матчей, три из которых можно причислить к возрастным.

В мае 1885 года в Ньюкастле соперником Берда стал провинциальный священник Артур Болленд Скипуорт (1830 – 1898). Несмотря на то, что краткие сведения о Скипуорте можно найти только в справочниках Бергера и Гейджа, Хэрдинг включил его в число десяти «Выдающихся шахматистов Викторианской Англии». Матч Берд – Скипуорт завершился со счетом 5:2. В августе того же года Скипуорт организовал сильный турнир в Херефорде, в котором победил Блэкберн, а Берд разделил второе место с немцем Шаллопом. Затем успехи Берда пошли на убыль и он больше не входил в число ведущих шахматистов мира. В 1888 году в Лондоне был сыгран матч Берд – Блэкберн с результатом 1:4. Их первый поединок (1879 года) также принес победу Блэкберну.

Последним матчевым соперником Берда стал гораздо менее известный, чем Блэкберн английский шахматный профессионал Фрэнсис Ли (1858 – 1909), который, тем не менее, по расчетам А. Иванова был в мировой десятке 1893 года. Матч Берд – Ли состоялся в 1897 году в Лондоне, ветеран проиграл его со счетом 5:8. В этом же году проиграли свои последние матчи экс-чемпион мира Стейниц (Ласкеру) и второй шахматист России Шифферс (Чигорину). Заканчивался век и его главные действующие лица покидали шахматную сцену. Но прежде, чем объявить антракт, вспомним, что был еще матч между Стейницем и Шифферсом в Ростове-на-Дону с 21 февраля по 21 марта 1896 года (по старому стилю).

Говоря об этом соревновании, есть смысл ограничиться тем, что не вошло в подробную статью О. Соболева «Стейниц в Ростове» (Шахматы в СССР № 7, 1987), а также в ряд публикаций русскоязычного интернета. Оказывается, сохранились бланки, на которых секретарь Стейница записывал его партии с Шифферсом. На обратной стороне бланков Стейниц комментировал ход поединка, а так же события в связи с прошедшим матч-турниром в Петербурге и предстоящим матч-реваншем в Москве. Все это Стейниц отправлял в Нью-Йорк Гарри Пильсбери, с которым, несмотря на 36 лет разницы, был в дружеских отношениях. Курт Ландсбергер (1920 – 2014), праправнук первого чемпиона мира, опубликовал его корреспонденцию в книге «Бумаги Стейница. Письма и документы первого шахматного чемпиона» (2002). Ниже приведем три выдержки из писем Стейница.

После первой партии:

«Дорогой Пильсбери

Дополнительные призы [имеется в виду за каждую сыгранную партию – прим. автора] составляют: 3 фунта ст. (30 рублей) победителю, 10 рублей проигравшему, за ничью по 20 рублей. Неплохо для такого небольшого города как Ростов-на-Дону. Общие затраты на матч: 600 рублей – главные призы [соответственно 400 и 200 – прим. автора]; 400 рублей – расходы на участников, 150 рублей на моего секретаря-секунданта .960 [sic] рублей (48 фунтов ст.) на дополнительные призы, итого около 1000 $ при 12 партиях.  Cравните с Англией и Америкой. Если напишете статью, чтобы расшевелить полупрофессиональных мэнхеттенских менеджеров, для которых шахматы – лишь средство саморекламы, пришлите копию секретарю шахматного клуба в Ростове-на-Дону. Это окупит себя, как для Вас лично, так и вообще. Главный босс здесь Д. Иловайский. Также и в Москве есть господа Бостанжогло и Павлов [...], два богатых и щедрых молодых человека (первому 30, второму 25), которые гарантируют 4500 рублей на мой матч с Ласкером. [...]» 

Из письма от 3/15 марта (после пятой партии):

«Дорогой Пильсбери

По-прежнему нет известий, но из ответа на мой телеграфный запрос я узнал, что письма в дороге, и я надеюсь получить их от вас  Книга должна выйти. Мы дали четкое обязательство. [Речь идет о сборнике партий Петербургского матч-турнира, который собирались издать Стейниц и Пильсбери – прим. автора]  
По словам Шифферса, за последние 20 лет он играл с Чигориным несколько небольших матчей (из которых выиграл один со счетом 7:6) и различные партии в местных турнирах. Всего Чигорин одержал на шесть побед больше.
Искренне ваш
В Стейниц»

8 апреля по новому стилю Стейниц написал последнее письмо из Ростова:

«Дорогой Пильсбери

С профессиональной точки зрения здесь были некоторые нововведения. При счете 3:3, я предожил в случае победы дать благотворительный сеанс [...]. Шифферс, выиграв следующую партию, предложил то же самое. При этом мы оба согласились играть в сеансах друг друга, так как и проигравший намеревался дать сеанс (что сейчас уже сомнительно). Однако, вчера вечером я за 2 ½ часа выиграл все 13 партий, в том числе у Шифферса.»

Вторая страница письма утеряна, поэтому нет подписи Стейница.
Письму предшествует партия, которую он выиграл у Шифферса в своем сеансе 26 марта/7 апреля 1896 года.

Проигрыш матча Стейницу со счетом 4 ½:6 ½  стал, по данным Д. Сонаса, лучшим результатом спортивной карьеры Шифферса. Вряд ли 45-летний домашний преподаватель математики был с этим согласен. В свою очередь, 60-летний экс-чемпион мира не мог представить себе, что ростовский поединок окажется его последним победным соревнованием. Он считал, что еще не настало время подводить итоги. 17 августа 1896 года в разговоре со своим будущим биографом Людвигом Бахманном Стейниц произнес знаменитую фразу: «Я не историк шахмат, я сам кусок шахматной истории мимо которого никто не пройдет.»

Задача Шумова, посвященная Стейницу

Недавно в немецком журнале Schach разгорелась острая дискуссия. Автор нескольких научно-популярных книг, математик Христиан Хессе посоветовал собирателям шахматных фактов (так он обозначил, в частности, Тима Краббе: timkr.home.xs4all.nl/chess/chess.html и Эдуарда Уинтера: www.chesshistory.com/ ) получить соответствующее образование и лишь после этого именовать себя историками шахмат. С ответной критикой выступил доктор философии (его диссертация – на стыке информатики и лингвистики), автор внушительных трудов о Ласкере, Амосе Берне и Цюрихском шахматном обществе, швейцарский международный мастер Рихард Форстер. Он обвинил немецкого профессора в пренебрежении к авторскому праву и поставил ему в пример уинтеровскую культуру цитирования.

В «Шахматных воспоминаниях» Генри Берда есть и такие слова:
«Можно сказать, что история шахмат никогда не считалась выгодным объектом приложения писательских сил, и даже в сегодняшние дни, когда шахматы весьма чтут, вероятно, лишь самые любопытные заинтересуются ее происхождением и сущностью, будут небезразличны к этой области знания...»

Сегодня из книг по истории шахмат формируются целые библиотеки. Споры же шахматных литераторов зачастую представляют собой борьбу самолюбий и самомнений. Хотя самые исчерпывающие ответы, которые может дать исследователь – ничто в сравнении с вопросами, стоящими перед ним – до него и после него. Вопросами, далеко выходящими за пределы шахматного мира.

Что, к примеру, более ценно для «матери-истории»:
- фактографическая точность или оригинальность концепции;
- углубленность в предмет или разносторонность его изучения;
- научная бескомпромиссность или популярность изложения?

Кроме того:
- необходимо ли подвергать сомнению общепринятые сведения;
- можно ли измерять вклад ученого количеством публикаций;
- связаны ли творческая продуктивность и долголетие?

И так далее et cetera.

Автор посвящает данный материал памяти Исаака Линдера (1920 – 2015).

© Dmitry Gorodin 2015 – составление, перевод.