Ласкер и Капабланка о реформе шахмат

Капабланка о „ничейной смерти" шахмат

Капабланка перед отъездом на родину посетил Англию, где, между прочим, опубликовал статью, в которой снова предлагает провезти реформу шахмат. Он выражает опасение, что через 10—15 лет дебюты будут изучены до такой степени и правильные пути игры определятся с такой ясностью, что нормальным результатом каждой партии между первоклассными мастерами будет ничья. Эго, по его словам, убьет всякий интерес к совершенствованию и сделает шахматы скучными как для наблюдающего, так и для играющего. Для того, чтобы оживить шахматы, Капабланка предлагает немедленно изменить размер доски и количество фигур. Он рекомендует ввести доску в 80 полей с двумя новыми фигурами с каждого фланга, увеличить число пешек до 10, а новым фигурам дать силу в одном случае ладьи и коня, а в другом слона и коня, поставив их рядом с королем и ферзем.

Если согласиться с Капабланкой, то возможно одним „росчерком пера“ уничтожить весь шахматный инвентарь и всю литературу, собираемую бесчисленными любителями и выросшую за последние 20 лет до невероятных размеров. Каждому шахматисту придется в случае реформы рассчитывать на свои собственные силы. Матч за первенство мира, играемый за доской нового типа, представил бы, конечно, занимательное зрелище. Капабланка и Алехин, на подобие рядовых любителей, нащупывают ход за ходом пути, которые на самом деле очень далеки от истины.

Мы полагаем, что предложение Капабланки не выйдет за пределы дискуссии. Новая игра вряд ли смогла бы заинтересовать большинство любителей, которые сейчас находят игру достаточно трудной и интересной именно благодаря обилию пособий, которые помогают в ней видеть то, что не так легко найти собственными силами. Далеко недостаточно, чтобы способность трех-четырех величайших современных мастеров свести любую партию в ничью могла бы охладить интерес у остальной массы любителей. И разве так уже несомненна эта „ничейная смерть" шахмат? В последнем матче Капабланка свел в ничью огромное число партий, но все же недостаточное для того, чтобы сохранить свой титул.

Эмануил Ласкер отвечает Капабланке.

("Шахматный Листок" № 2 за 1929 г) 

При разборе предложения Капабланки необходимо различать следующие три момента, которые кубинский мастер не вполне точно разграничивает. Это — 1) вопрос о ничьей, 2) о последствиях ее и 3) о средствах их предупреждения.

Дискуссия по этому вопросу (хотя Капабланка об этом и не упоминает) была открыта мною лет 10 тому назад в моей статье, появившейся в венгерском шахматном журнале „Magyar Sakkvilag“. В ней я писал, что шахматам угрожает то, что я тогда назвал "ничейной смертью". Этим я не хотел сказать, что эта угроза уже нависла над нами. Однако, хотя сейчас можно только гадать о времени, когда она станет действительно реальной, в том, что она рано или поздно неизбежна, не может быть сомнения. Шахматная игра существует благодаря множеству тайн, которые она в себе заключает. Яркий свет правды убил бы интерес шахматиста, который пока еще не открывает эти тайны и которого привлекают дерзкая отвага и риск при поисках неизведанной истины.

С другой стороны, шахматы, в отличие от науки или искусства, ограничены. Следовательно, наступит время, когда изобретательному уму мастеров — во всяком случае с течением времени — удастся снять покров с последних тайн шахматной игры. И в тот момент, когда пример мастеров приобщит всю массу шахматных любителей к полному познанию игры, ее развитие будет закончено.

Этот довод имеет чисто теоретический характер. Он приложим к любой игре: история знает достаточное количество некогда весьма популярных игр, в настоящее время совершенно забытых. Однако довод этот не надо смешивать с соображениями, касающимися мастеров нашего времени, будь то Алехин, Капабланка, Боголюбов или др. Стиль и возможности современных мастеров можно оценивать лишь предположительно, и их нельзя приводить в качестве примеров при обсуждении вопроса, который может быть решен дедуктивным путем. Я позволил бы себе высказать предположение, что современные молодые мастера, в первую очередь Алехин и Боголюбов, обладают таким даром исследования и изобретательности, который гарантирует шахматной игре здоровую и интенсивную жизнь на протяжении целого поколения.

Но если бы даже угроза „ничейной смерти" была актуальной, предложение Капабланки мало помогло бы делу. Если бы шахматам, в целях приобретения новой жизненной силы, пришлось изменить свои правила, то эти изменения должны были бы быть произведены с соблюдением крайней экономии. Предложенные же Капабланкой изменения произвольны и громоздки. Старая шахматная доска не нуждается в увеличении своего объема. Нет также необходимости в прибавлении новых фигур для расширения рамок игры. Быть может, уничтожение рокировки явилось бы шагом вперед в этом направлении, и я склонен думать, что это так. Рокировка отсутствовала в старой игре, которая обладала глубокой мудростью, недооцененной, пожалуй, итальянскими мастерами, введшими рокировку в сравнительно недавнее время. Окончательное решение вопроса принадлежит шахматному миру. Однако нет сомнения, что проект Капабланки—антихудожественный и неглубокий.