А. Горин

«КРЕМЛЕВСКИЕ ЗВЕЗДЫ» - 1994

Красивому шахматному турниру «КРЕМЛЕВСКИЕ ЗВЕЗДЫ» суждена была короткая жизнь – три года – с 1994 по 1996.

Почему так и чем красив был этот турнир?

Ответить на первый вопрос не сложно. Турнир финансировала знаменитая фирма «Intel», которая, таким образом, благодарила чемпиона мира Г.Каспарова за то, что он играл в шахматы с компьютерами, производимыми этой фирмой. Деньги, надо полагать, фирма потратила не малые, но не зря - хорошая реклама дорогого стоит. Деньги от фирмы «Intel», помноженные на усилия инициатора – чемпиона мира Г. Каспарова и породили это соревнование.

Возможно, проводился бы этот турнир и в последующие годы, если бы его отец-основатель Г.Каспаров не совершил трагической (для турнира) ошибки. Он сыграл в шахматы с компьютером другой фирмы. Компания «Intel» обиделась. И все: нет любви, нет денег, нет турнира!

По моему мнению, о турнире «Кремлевские звезды» шахматные историки вспоминали не так часто, как того заслуживает это соревнование. Даже если я (не историк) в этом ошибаюсь, у меня есть некоторые личные впечатления о турнире 1994 года. Их – впечатлений - не так много, но я решил ими поделиться, в надежде на то, что читатели этих заметок найдут в них для себя что-то полезное, интересное или забавное.

Каким был турнир? Рапид с участием сильнейших шахматистов мира. Не помню, но мне кажется, что система была кубковая. И, точно, что непосредственное определение победителя происходило в соревновании двух претендентов на это звание.

Кто участвовал? Каспаров, Ананд, Крамник, Иванчук, Корчной, Широв, Ю.Полгар, Выжманавин (!) Полагаю, что одного этого перечисления достаточно для характеристики уровня турнира. Искать в Интернете полный список участников турнира и все его технические подробности, мне не захотелось. Почему стоит восклицательный знак после фамилии Выжманавин? Вот о Выжманавине написано порядочно и не составляет труда найти эти материалы в Интернете. Я же скажу кратко: «Выжманавин – еще один русский Левша. Левша от шахмат».

Странно, но мне долго казалось, что в турнире играл кто-то – молодой и талантливый, который и тогда, и позже, «на самого Каспарова замахивался»…

Однако продолжим наш рассказ.

Войдя на территорию Кремля, я направился к нужному зданию и вскоре оказался в турнирном зале. Казалось бы, ничего особенного, при этом не произошло. Но!

Когда-то (в 2012 году) я побывал на матче на Первенство мира по шахматам между В.Анандом и Б.Гельфандом, который игрался в Москве в Инженерном корпусе Третьяковской галерее. Я до сих пор испытываю гадливое чувство от этого моего визита. Конечно, не по отношению к участникам матча или зрителям.

В чем же дело?

Тогда, после того, как я вошел в здание, прощупанный взглядами специалистов по секьюрити, мне предложили сдать мобильный телефон. То ли это была забота о том, чтобы обеспечить тишину в игровом зале, то ли другая бдительность какая-то, но настроение у меня, почему-то, слегка испортилось. Когда я подошел к двери игрового зала, у меня вежливо поинтересовались, сдал ли я мобильный телефон. Я ответил, что сдал, но этого оказалось недостаточно. Попросили показать номерок. Показал. Но настроение у меня, еще немножко испортилось. Итак, я вошел в игровой зал. Участники матча, как полагается, выясняли отношения на сцене и, конечно, зал был оборудован электронными шахматными досками. Казалось бы, ну что тебе еще надо? Кому было положено играть в шахматы – играли; кому было положено сидеть и молчать – сидели и молчали.

Но уже другие секьюрити, находящиеся в зале, до такой степени нагнетали обстановку повышенной бдительности, что это чувствовалось, буквально, при каждом вдохе. Не выдержав такой атмосферы, я навсегда покинул игровой зал. К счастью для меня, вне игрового зала, нашлось помещение, с установленной в нем электронной доской. Здесь можно было анализировать текущее положение в играющейся партии; и говорить, даже, в полный голос.

Однако, вернемся в год 1994. Я, никому ничего не объясняя и не показывая, вошел в игровое помещение. Это был большой и красивый зал, в котором, возможно, иногда проводились мероприятия государственной важности.

Здесь тоже было: «кому было положено играть в шахматы – играли, а кому было положено сидеть и молчать – сидели и молчали». Молчали, правда, не все и не всегда, но это не имело никаких серьезных последствий.

Я уселся в кресло, которое показалось мне наиболее удобным, и через несколько секунд погрузился в состояние нирваны. Меня охватили смешанные чувства свободы, радости и любопытства. Я присутствовал на празднике Шахмат!

Не сложно было обнаружить, что каждое кресло оборудовано наушниками, с помощью которых можно было послушать комментарии к событиям, происходящим на сцене. Как я понял, было принято, что комментаторами являются двое. Один - гроссмейстер, про которого было известно, что он – хороший комментатор. Другой - популярная личность, про которую известно, что она – личность эта – не плохой шахматист-любитель.

В тот раз, гроссмейстером был С.Макарычев, а в роли шахматиста-любителя выступал А.Арканов. Вот уж этот, последний, старался изо всех сил. Парочку его комментариев, я хорошо запомнил.

В момент, когда игралась партия В.Крамник – Юдит Полгар, гроссмейстер заметил, что Юдит ни одного раза не выигрывала у Крамника. Ни в классику, ни в рапид, ни в блиц. Не стал молчать и Арканов: «А я вам скажу, почему так. Дело в том, что девушка Юдит любит юношу Владимира». Другой случай. Гроссмейстер обратил внимание на то, что у Юдит вот-вот упадет флажок на шахматных часах. Арканов и тут не остался безучастным. Он сказал: «Вы не находите, что это странно: мужчина – Крамник, а флажок падает у Юдит?» В обоих случаях, интеллигентный гроссмейстер на некоторое время «выпадал» после комментария своего коллеги. Не находчивый какой-то гроссмейстер попался…

Время от времени, я выходил из игрового зала – отдохнуть от напряжения, которое неизбежно возникает, когда долго, не отрываясь, анализируешь позиции на диаграммах (электронных досках). Как теперь говорят: «в режиме реального времени».

Однажды, вернувшись в игровой зал, я набрался смелости и сел на один из первых рядов. Я знал, что, обычно, первые ряды оставляют для почетных зрителей и ожидал, что меня вскоре «попросят». Но этого не произошло. Более того, меня ожидала удача. На соседнее кресло, с левой стороны от меня, «приземлился» сам Мигель Найдорф! Придя в себя от неожиданности, я стал рассматривать всемирно известного гроссмейстера, одновременно, пытаясь скрыть свое любопытство.

А Дон Мигель был в полном порядке! Красивый костюм серого цвета. Ослепительно белая рубашка, на которую ниспадал красный галстук. Он был тщательно выбрит и от его ухоженного лица исходил красивый запах дорогой косметики. Оживленный, он о чем-то говорил со своим соседом. Так продолжалось недолго. Мигель ушел, а через некоторое время растворился в воздухе и напоминавший о нем приятный аромат. Дону Мигелю, в то время, было 84 года.

В зале, среди зрителей, было много известных шахматистов «разного калибра». Не помню, кого именно я увидел и узнал. Но уверен, что среди них был и Василий Васильевич Смыслов, сопровождаемый своей неизменной спутницей – женой.

Именно тогда, в турнире 1994 года, произошел эпизод, вошедший в отечественную (может быть и в мировую) историю шахмат.

Речь, конечно, идет о партии А.Важманавин – В.Крамник. Победитель в этой партии проходил дальше по турнирной таблице, а проигравший мог только утешаться. Крамнику «позарез» была нужна, хотя бы, ничья. Он был близок к достижению своей цели, но допустил фатальную ошибку в ничейном окончании с разноцветными слонами. Казалось, все для него было кончено. Но, неожиданно, на демонстрационной доске появилась табличка: «ничья».

«Неужели, этот эндшпиль – ничейный?» - подумал я, вертя головой по сторонам, в поиске человека, с которым можно было поделиться своими сомнениями. Впечатление усиливало еще то, что на часах Крамника оставалась лишь «малая горсточка» секунд.

Что же произошло? Немного позже, из газет, мне стало известно, что Выжманавин ошибочно полагал, что это ему была достаточной ничья!

Таким образом, получалось, что Крамник предложил ничью в безнадежной ситуации, а Выжманавин на нее ошибочно согласился. Крамнику повезло, но как же шахматная этика? Разве можно предлагать ничью в безнадежном для себя положении?

На Крамника, это совершенно не было похоже. Только на днях, читая воспоминания о А.Выжманавине (Алексей рано ушел из жизни – в сорок лет) я узнал «историческую правду». Ничью предложил Выжманавин! Из тех же ошибочных соображений.

«А что мне нужно было делать?» - спрашивал позже Крамник…

Что же еще?

Соревнование завершилось. Его победителем стал В.Ананд.

Пока шахматная публика расходилась, я решил посетить туалет. Именно, «посетить». Дело в том, что Кремль строился и перестраивался не для шахматных нужд. Там все красиво, как в «живом музее». В том числе, и туалет. И совершая сакральные действия, чувствуешь некоторый дискомфорт. В самом деле: кто будет заниматься «этим» в зале музея?

Когда я собирался выходить из… (Ну, вы понимаете откуда). Так вот, в это время, открылись двери и вошел сам победитель турнира – В.Ананд. Я только-только привел в порядок одежду, а гроссмейстер только обдумывал план действий. И в этот небольшой временной интервал, я набрался смелости и произнес: «Congratulations». Великий шахматист удивился и сдержанно меня поблагодарил.

Будет о чем рассказать внукам...

Да, вот еще что. Перечисляя состав участников турнира, я сожалел о том, что не могу вспомнить некоего «молодого нахала».

Теперь я понял, в чем дело. Большая часть перечисленных мной шахматистов, могли и сейчас играть в подобных турнирах. И они это делают! Ананд, Крамник, Иванчук, Широв… Да и Каспаров, если попросят,.

Может быть поэтому, я представлял Крамника таким, каким он является сейчас. Но, с того времени, когда игрался турнир, которому посвящен этот рассказ, прошло уже, почти что четверть века. И у меня произошло некоторое «смещение во времени и пространстве». А ведь Владимиру Борисовичу Крамнику, в то время, было всего 19 лет. А Виши Ананду – всего 25.

«Молодым нахалом» в моем рассказе был В.Крамник!..

А.А. Горин, июнь-месяц 2018 г., Москва