А.Гурвич

Шахматы - друг и товарищ

Как известно, шахматами увлекались многие русские литераторы и деятели искусств. В выпущенной в 1967 году книге К. Паустовского «Повесть о жизни» приводится любопытный эпизод о встрече автора за шахматной доской с В. В. Маяковским:

«Всю зиму я прожил на даче один (на ст. Пушкино по Северной ж. д. — А. Г.), а летом в ней поселились Асеев с женой и ее веселыми сестрами-украинками.

...Маяковский жил в то время на Акуловой горе и часто приходил к Асееву играть в шахматы... Однажды, когда Асеев уехал в Москву, Маяковский постучал ко мне и предложил сыграть с ним в шахматы. Я играл плохо. У меня не было способности предвидеть игру на несколько ходов вперед. Но я согласился, и мы пошли к Асееву.

Там сидела на тахте, подобрав ноги, жена Асеева Оксана с золотыми распущенными волосами. Мне очень нравились стихи Асеева, посвященные ей:

Оксана, жемчужина мира,

Со дня Малороссии вырыл

И в песни оправил тебя...

Стихи эти по первой сокращенной строке назывались «Окжемир». Так же звали и Оксану.

Окжемир сказала, что ее тошнит от вида мужчин, нахохленных над шахматной доской. Маяковский только хмыкнул, а я промолчал.

Надо было о чем-нибудь говорить. С каждой минутой молчание становилось все тягостнее. У меня в голове носились обрывки всяких, преимущественно глупых мыслей. Я ничего не мог придумать, чтобы начать разговор.

Маяковский молчал, зажав папиросу в углу рта, и смотрел на доску...».

Весьма скудные сведения имеются о шахматах в жизни замечательного русского писателя Всеволода Михайловича Гаршина. Вот что пишет об этом Вл. Порудомский в своей книге «Гаршин», выпущенной в 1962 году «Молодой гвардией».

«Гаршин видел себя в прошлом (речь идет о последних годах его жизни — А. Г.) и не видел в будущем. Настоящего почти не осталось. То, что осталось, он знал наизусть.

Пять верст туда, пять — обратно. Коньки с веселым, легким треском резали лед. Поворот — у Святотроицкого маяка. Уже здесь, в пяти верстах от дома, Гаршин знал, что будет дальше. Обед, чтение газет и журналов, вечерняя партия в шахматы с дядей Владимиром Степановичем...

— Мат! — Дядюшка передвинул ладью и потирал руки довольный.

А Всеволод только рад был, что партия закончилась, -—тотчас удрал наверх, в свою комнату».

В автобиографической повести Виктора Шкловского «Жили — были» (Издательство «Советский писатель», 1966 г.) рассказывается, что на углу за Марсовым полем, где канал Грибоедова впадает в Мойку, был артистический кабак «Бродячая собака». Бывали здесь и поэты. Владимир Пяст (испанец по национальности) приходил сюда поиграть в шахматы. Он был товарищем Александра Блока по университету, любил играть с ним в шахматы. Блок говорил мало, в шахматы с Пястом играл с интересом, но, кажется, не был сильным игроком.

В воспоминаниях народного артиста СССР Бориса Яковлевича Петкера «Это мой мир», выпущенных издательством -«Искусство», 1968 г., он пишет о своем друге и сослуживце по МХАТу народном артисте СССР Борисе Георгиевиче Добронравове:

«В одной из артистических уборных на четвертом этаже часто можно было услышать довольный смех с несколько дьявольским оттенком. Одновременно чувствовалось, что смеющийся удовлетворенно потирает руки. Затем доносились слова:

— Ходи-ходи — похаживай!

Это Борис Георгиевич Добронравов наслаждался очередным хитроумным ходом, которым поставил своего партнера в тупик. Шахматы — его страсть. Даже когда он не был занят в репетициях или спектакле, он приходил в театр, чтобы сыграть в шахматы. Не на выигрыш. На анализ. С таким же категорником.

Дома, в тишине послеспектакльного успокоения, он просиживал часами: анализировал, решал, доигрывал неоконченные партии международных турниров. Он —актер — испытывал странную, неожиданную для его профессии тягу к математике, точности. И в шахматах его увлекало именно это: точность расчетов...»

"Бюллетень ЦШК" 1973 г., №10