Ален Рене Лесаж

Новелла о кордовской обезьяне

Творчество классика французской литературы Алена Рене Лесажа [1668—1747] оставило глубокий след в мировой литературе. Самое известное его произведение — «Историк Жиль Блаза из Сантильяны», которой зачитывался в XVIII веке весь просвещенный мир. Имя Жиль Блаз стало нарицательным; роман вызвал множество подражаний. Так, русский писатель В. Нарежный в 1815 году написал книгу «Российский Жил-блаз, или Похождения князя Г. С Чистякова», имевшую шумный успех. Мы публикуем новеллу Лесажа, неизвестную советскому читателю. Собственно, это отрывок из сборника «Найденный чемодан». Авторское вступление к сборнику, «притча», выглядит так. Некий молодой маркиз отправился на охоту и нашел в лесу чемодан, владельца которого, очевидно, убили разбойники. Огорченный тем, что в чемодане оказались не деньги, а всего лишь чьи-то письма, маркиз постарался утешиться мыслью: чтение их, пожалуй, поможет скоротать послеобеденное время. Дома он застал гостей. Кроме его жены, были тут виконтесса, «еще одна молодая дама», старый граф и местный кюре. После «изысканного обеда» хозяева и гости перебрались в гостиную, где и состоялось «публичное» чтение найденных писем. Причем в качестве чтеца был избран, с шутками и смехом, кюре — в наказание за то, что он пустился в рассуждения о святости личной тайны и греховности чтения чужих писем.

Одно из писем Лесаж снабдил подзаголовком «Новелла о кордовской обезьяне». Перевод рассказа сделан специально для «64».

***

Я смеялся вчера от души, слушая рассказ о некой смышленой обезьяне. Поскольку я неплохо развлекся, спешу передать тебе услышанное. Эта история вряд ли покажется тебе скучной — хотя бы из-за ее необычности. Передаю тебе слово в слово то, что поведал мне один из уважаемых жителей нашего города.

Жил в Бордо некий дворянин, который настолько увлекался игрой в шахматы, что досужие языки стали называть его не иначе как Шевалье-шахматной-доски. Действительно, шахматы были единственным его занятием. Со временем он стал сильнейшим игроком Гаскони и никто не решался играть с ним на деньги, зная наперед, что проиграет.

И вот, когда этот дворянин находился в зените своей славы, прибыл однажды в Бордо странствующий испанский гидальго. Он остановился на несколько дней в городе и случайно увидел в игорном доме нашего Шевалье, который играл с кем-то просто так, для забавы. Все присутствующие восхищались его ходами.

Каждый раз, когда он выигрывал у противника какую-либо из фигур, в комнате раздавались аплодисменты. Когда партия окончилась, испанец сказал ему: «По правде говоря, сеньор француз, я несказанно удивлен, что во Франции нашелся столь сильный игрок в шахматы, как вы. Нисколько не желая польстить вам, я мог бы, пожалуй, сравнить вас с доном Габриэлем де Рокасом, который считается сильнейшим шахматным игроком из всех, когда-либо живших в Испании». «Сеньор гидальго, — ответил гасконец, — кто такой этот дон Габриэль? Я ровным счетом ничего не слыхал о нем». «Это кордовский дворянин, — пояснил испанец. — Он сейчас живет в Кордове, куда каждый день приезжают из всех уголков Испанского государства игроки в шахматы — из тех, которые осмеливаются просить дона Габриэля сыграть с ними хотя бы одну партию. Никто из них ни разу не оказался победителем. Все они возвращаются домой в полной уверенности, что никто из смертных не может сравниться с доном Габриэлем». «Возможно, они ошибаются, — возразил Шевалье. — Пока этот загадочный кордовец не одержит верх надо мной, я не могу считать его непобедимым игроком. Вместо того, чтобы вселить в меня робость своим рассказом, вы, напротив, возбудили желание отправиться в Кордову и вызвать дона Габриэля на шахматный поединок. Увеличу ли я собой число побежденных им — это мы еще посмотрим. Во всяком случае, я отправляюсь в Испанию без промедления».

Может быть, ты подумаешь, что гасконец сказал все это для красного словца? Отнюдь нет. На следующий же день он выехал из Бордо, нимало не заботясь о том. что скажут его сограждане по поводу столь смешной причины для путешествия. В сопровождении только одного слуги Шевалье отправился прямиком в Кордову. Прибыв в этот город, он немедленно осведомился о местожительстве дона Габриэля де Рокаса и, отправившись по указанному адресу, увидел дворянина, склонившегося над шахматной доской. По другую ее сторону сидела маленькая обезьяна. Дон Габриэль встал, чтобы приветствовать иностранца, а тот, поздоровавшись предельно вежливо, сказал ему: «Сеньор, вы видите перед собой французского дворянина, который, наслышавшись о вашем высоком искусстве, приехал из своей страны, чтобы иметь честь просить вас сыграть с ним партию в шахматы». «Вижу, вы любите эту игру, — с улыбкой ответил ему дон Габриэль, — коли приехали ко мне издалека с подобной просьбой. Вы, должно быть, отлично играете?» «Весьма недурно играю, — сказал гасконец. — И, чтобы внести ясности в дело, должен признаться вам со всей откровенностью, что являюсь корифеем бордоских шахматистов». «Очень рад этому, — ответил сеньор де Рокас. — Посмотрим же, каково ваше умение. Вот шахматная доска, вот фигуры. Давайте же сядем без промедления за стол и начнем игру». Они сели друг напротив друга и начали партию. Но едва было сделано в ней пять или шесть ходов, как дон Габриэль встал и обратился к гасконцу с такими словами: «Вы явно уступаете мне в силе. Поэтому я считаю бесполезным для вас продолжать игру. Вы можете выиграть разве что у моей обезьяны».

На эти слова француз, удивленный и оскорбленный, отвечал: «Сеньор дон Габриэль, я не вижу причины для насмешки надо мной, таким же дворянином, как и вы. Неужели вы всерьез считаете, что я гожусь только для игры с обезьяной?» «Но вы будете играть с моей обезьяной, — возразил ему дон Габриэль. — Это существо — воплощение ловкости и ума. Обезьянка понимает решительно все, что я говорю ей, и она оказалась настолько смышленой, что мне удалось научить ее игре в шахматы». «В шахматы?! — воскликнул изумленный француз. — Возможно ли это?» «Вам остается только убедиться в этом лично, — ответил кордовец. — Уверяю вас, моя обезьянка играет столь искусно, что я со спокойной душой заключил бы пари с любым из ваших сторонников». «Черт возьми! — сказал тогда гасконец. — Мне все же кажется, что вы надо мной издеваетесь. Обезьяна, играющая в шахматы!.. Впрочем, так и быть, я сыграю с ней одну партию, ради любопытства».

Кордовский дворянин позвал обезьянку: «Офелия, займись-ка партией, которую я начал было с этим сеньором — иностранцем». Тотчас обезьянка прыгнула на стол, расположилась перед гасконцем и не более как через десять ходов поставила ему мат. Шевалье, который не ожидал проиграть столь быстро, рассердился и, не желая сдерживать себя, ударом кулака отбросил Офелию на добрых шесть шагов от себя. Бедное животное издало пронзительный крик и выскользнуло из комнаты, делая отчаянные гримасы. Сеньору де Рокасу не понравилось такое обращение с его обезьянкой, и он принялся упрекать гасконца: «Вы, французы, слишком горячи, — сказал он. — Зачем вы ударили обезьяну? Так не годится поступать игроку в шахматы. Если вы проиграли партию, должны винить в этом только себя и никого более». «Вы правы, сеньор дон Габриэль, — отвечал ему бордоский дворянин. — Признаюсь, я погорячился. Таковы уж мы, гасконцы. Прошу извинить меня за необдуманный поступок и ради сохранения добрых отношений с вами предоставить мне возможность отыграться. То есть, я готов сыграть еще одну партию с обезьяной». «Вашу просьбу, пожалуй, нелегко выполнить, — отвечал испанец. — Обезьяна испугана. Не знаю уж, послушается ли она меня на этот раз. Впрочем, попробую...» И он принялся звать обезьянку то ласковым голосом, то угрожающим. Офелия долго не показывалась, прячясь где-то в уголке и боясь приблизиться к людям — из опасения, конечно, получить еще один тумак. Однако, в конце концов она преодолела страх и робкими прыжками приблизилась к столу. «Ну же, малышка, — сказал ей хозяин, — садись снова за шахматы. Этот господин жаждет реванша. Но ты ничего не бойся: он сожалеет о том, что ударил тебя. Больше этого не случится». Обезьянка опять уселась на столе, перед шахматной доской, и начала вторую партию, дрожа, впрочем, всем телом, поскольку вид француза внушал страх. Офелия играла с четверть часа, делая ходы столь искусно, что невозможно было разгадать общий план ее игры. Вдруг она спрыгнула со стола и в мгновение ока исчезла за дверью. Гасконец, удивленный, спросил у дона Габриэля о причине ее странного поступка. «Разве вы не видите — отвечал тот,—что не далее как через два хода получите мат? А так как Офелия не позабыла, как вы поступаете с теми, кто выигрывает у вас, то, будучи существом умным и осторожным, предпочла сбежать еще до окончания партии».

Шевалье, безутешный от сознания, что он проиграл в шахматы обезьяне (подозревая, впрочем, что имел дело с игроком-автоматом), в тот же час отправился в обратный путь, в Бордо, где его друзья не замедлили спросить, выиграл ли он в шахматы у дона Габриэля де Рокаса. «Как мог я выиграть у него, друзья, — ответил он им, — если я не мог победить даже его обезьяну?».

• • •

Рассказ о кордовской обезьянь был выслушан с удовольствием. «Действительно, господа, — сказал маркиз, — приходится согласиться с тем, что некоторые животные способны проделывать удивительные вещи». «Что же касается меня, — добавил старый граф, — то, полагаю, в этом нет ничего удивительного, поскольку поступки таких животных направляются, конечно же, демонами. Поэтому ясно, что Офелия, если она умела отменно играть в шахматы, была никем иным, как самим дьяволом в образе обезьяны».

Перевод В. МЕЩЕРЯКОВА.

источник: "64" 1985