М.С. Коган

Из прошлого шахмат

«Сейчас в самых отдаленных участках нашей страны, в глухих селах, колхозах, горных аулах Дагестана, в кишлаках среднеазиатских республик существуют шахматные кружки. Любителей этой игры, организованных и так называемых неорганизованных шахматистов,-—миллионы. Мы уже не удивляемся, когда встречаем в печати такого рода сообщения: «На мысе Шмидта начался турнир победителей полярных станций. Ходы передаются по радио», или: «В Уратюбинском, Ленинабадской, Шахристанском, Пролетарском и Канибадамском районах (север Таджикистана) шахматные и шашечные турниры начались в большинстве колхозов». «Недавно в совхозе им. Сталина (Московская область), отстоящем от железной дороги на 20 километров, собрался всесоюзный съезд свинарей, скотников и зоотехников — любителей шахматной и шашечной игры».

Эта цитата из известной статьи «Шахматисты нашей страны» в газете «Правда» (от 29 августа 1936 г ) с исключительной точностью и правдивостью констатирует массовый рост шахматных кружков и отмечает народный характер советского шахматного движения.

Изучение прошлого русского шахматного искусства поможет нам лучше оценить настоящее советских шахмат.

Мы хотим познакомить молодого советского шахматиста с историей организации первого русского шахматного клуба, открытого в середине прошлого столетия в Петербурге. Архивные материалы позволяют нам довольно подробно осветить внешнюю историю этого шахматного клуба, деятельность которого весьма характерна. [1]

10 июля 1832 года петербургский военный генерал-губернатор Шульгин препровождает товарищу министра внутренних дел надлежащее «отношение», в котором сообщает: «. . .Генерал адъютант барон Мейендорф, генерал-лейтенант Клюпфель, тайный советник граф Кушелев-Безбородко (отец известного мецената.— М. К.) и надворный советник Яниш в поданной мне просьбе ходатайствовали о дозволении им учредить в С.-Петербурге, по примеру других европейских столиц, собрание любителей шахматной игры, с целью распространить вкус к этой игре в здешней столице и доставить любителям оной средства к основательному изучению ее, посредством состязаний с искусными игроками.

«Препровождая при сем на усмотрение вашего превосходительства помянутыми лицами проект правил означенного собрания, долгом считаю сообщить вам, милостивый государь, что к удовлетворению ходатайства гг. учредителей собрания для шахматной игры, я, согласно с заключением обер-полицеймейстера, с своей стороны не встречаю препятствия, и составленный ими проект устава нахожу соответственным цели сего учреждения».

В дальнейшем совет министра внутренних дел, как гласит протокольная запись, «по рассмотрении сего проекта, не находя в нем ничего противного общественному порядку, полагает утвердить оный, согласно с заключением департамента полиции исполнительной, с тем только, чтобы из § 9, где говорится об избрании секретаря для ученой переписки (подчеркнуто в подлиннике — М. К), исключены были сии слова, так как они оказываются совершенно лишними, и в других чисто ученых обществах, напр. в императорском русском географическом обществе, переписку ведет секретарь, которому не присвоено название ученого».

На основании этого решения министерство внутренних дел 27 августа 1852 года сообщило Шульгину, что проект устава следует считать утвержденным, однако необходимо, чтобы в злополучном § 9 «было пояснено, что для общества выписываемые шахматные сочинения и журналы допускаются, лишь одобренные цензурой (подчеркнуто в подлиннике.— М. К.) Вместе с тем «конфиденциально» сообщалось: поручить здешней полиции иметь секретное наблюдение за точным исполнением членами общества правил оного, а также за недопущением в нем никаких беспорядков, особенно же запрещенных каких-либо игр, не одобренных цензурою сочинений и неуместных суждений на счет религии и правительства».

Впрочем, полиции беспокоиться было нечего. Состав членов этого клуба подобрался такой, что с избытком гарантировал царскому правительству благонадежность клубной деятельности. За упомянутыми выше лицами, ходатайствовавшими об открытии клуба, следует «серия» генералов: Анненков, Корф, Розен; далее идут: князь Долгорукий, барон Фредерикс, члены государственного совета Бахтин и Муравьев и т. п. Фельдмаршал князь Паскевич был избран почетным членом.

Открытие первого русского шахматного клуба было отмечено не только русской прессой, но и за границей. Английский шахматный журнал «Chess Player s Chronicle», захлебываясь от восторга, воспроизвел на своих страницах в анонимной корреспонденции из Петербурга фамилии «первых чинов империи, которых насчитывалось до 100 человек». Автор этой корреспонденции констатируя, что в императорской России невозможно получить разрешение на открытие какого-либо общества, с удовлетворением отмечал «милость» императора к «царственной» игре.

Первое время не удавалось подыскать подходящее помещение для нового клуба, и члены его продолжали собираться у Кушелева-Безбородко, в доме которого состоялось торжественное открытие. В связи с этим в одной из петербургских газет появилось следующее, довольно характерное, ироническое сообщение: «Если бы составилось Общество любителей карточной игры, то собрание надлежало бы созвать в степях Новороссийских, потому что невозможно было бы соорудить здание для всех любителей карт, для шахматного же клуба помещение найдется».

Шахматный клуб был фактически открыт в марте 1853 года. Из дома Кушелева он перекочевал, повидимому, в гостиницу Демут на Мойке 14, пока не было подыскано помещение на Конюшенной, Старшинами клуба были избраны первоначально граф Кушелев-Безбородко, барон Мейендорф и генерал-лейтенант Клюпфель; этот подбор говорит сам за себя достаточно красноречиво. Секретарем клуба был избран Яниш. Весьма показательно. что в «Санктпетербургских Ведомостях» клуб назывался «Обществом любителей шахматной и военной игры»; очевидно, «военная игра» предназначалась для развлечения членов клуба из среды военной знати.

Если в первые месяцы существования клуба деятельность его была относительно оживленной, то уже в период Крымской войны (1853—1856 годы) шахматная жизнь замерла. Это вполне понятно, так как основное ядро клуба, как мы видели, составляли военные.

В шахматной прессе отмечалось, что благодаря военным, возвращающимся в Петербург, деятельность шахматного клуба «снова находится на подъеме, как в теоретическом, так и в практическом отношении».[2]

Однако, проводившиеся мероприятия в шахматном клубе довольно часто имели мало общего с шахматной игрой. Благодаря связям Кушелева-Безбородко (сына) с литературным миром, шахматный клуб посещали Тургенев (он даже записался в члены клуба), Лев Толстой, Полонский, Панаев и другие писатели. Петербургская пресса, обычно обходившая молчанием деятельность шахматного клуба, с удовлетворением отметила чествование в нем военного инженера Э. И. Тотлебена, прославившегося при обороне Севастополя. [3] По поводу этого чествования мы находим упоминание в дневнике Я. П. Полонского, датированное 3-м декабря 1855 года: «Я набросал адрес Тотлебену, которому в шахматном клубе, в понедельник, дают обед, и отвез его вечером к Тургеневу». [4] Известным шахматистом И. С. Шумовым была продемонстрирована составленная им задача, расположение фигур которой изображало букву «Т». Такого рода банкеты проводились не один раз. Весьма характерна лаконичная запись в дневнике поэта Л. А. Мея: «Обед в память Синопской битвы в шахматном клубе. Записался членом. Играл с Шумовым: 4 игры без туры, одна без королевы. Проиграл 4 р. серебром». [5]

Обычная посещаемость шахматного клуба была весьма незначительной. В очень редкие дни собиралось иногда до 60 человек. Вместе с тем следует указать, что даже при существовании шахматного клуба шахматисты продолжали собираться в частных домах, на так называемые «шахматные вечера», особенно во время случайных приездов иногородних или иностранных шахматистов, как например, С. С. Урусова (из Москвы), Элиасона (из Бреславля) и т. д. Попутно укажем на одно обстоятельство, заслуживающее внимания: мы имеем в виду прочно установившийся уже обычай играть на ставку.

Для того, чтобы привлечь большее количество посетителей в шахматный клуб, правление клуба уже в июне 1854 года обратилось в соответствующие инстанции с просьбой о разрешении «употреблять биллиард и домино»». За разрешением дело, конечно, не стало. Значит, не только шахматы не привлекали большого количества посетителей, но и «военная игра» тоже, повидимому, была не слишком лакомой приманкой для гвардейского офицерства.

На четвертом году жизни клуба был составлен «Новый устав шахматной игры, принятый в 1857 году Обществом любителей сей игры в С.-Петербурге, взамен изданного им в 1854 году временного шахматного устава» (издан в 1858 году). Проект устава первоначально был напечатан в журнале «Schachzeitung der Berliner Schachgesellscaft » (июнь и июль 1856 г.), а затем Общество уполномочило комиссию, в которую вошли Яниш, Шумов. Д С. Урусов (брат известного шахматиста) и В. М. Михайлов (будущий редактор первого русского шахматного (журнала), составить устав и окончательно утвердить его. В новый устав были внесены существенные поправки, приближающие его к итальянским правилам: так, например, не разрешалась рокировка, если этим ходом делается шах королю противника, и отменялось взятие пешки на проходе. Применение итальянских правил явилось результатом предшествовавшей переписки Яниша с известным итальянским шахматистом С. Дюбуа. Отметим, однако, что русскими шахматистами новые правила очень редко применялись.

Янишу — одному из виднейших деятелей русского шахматного движения — не удалось преодолеть равнодушия титулованных шахматистов. Видя бесполезность своих попыток, он отходит от общественной деятельности и полностью отдает свое время теоретическим изысканиям, а также шахматно-математическим работам. Старшины клуба (к тому времени генерал-лейтенат Броневский и В. Сабуров) пытались всяческими мерами поддержать клуб, по существу уже переставший существовать как шахматный. В тяжелом положении находились и материальные дела. С благословения общего собрания 31 марта 1858 года старшины обратились к петербургскому военному генерал-губернатору с просьбой рассмотреть проект устава клуба в измененном виде. Намеченные «изменения» заключались «в дозволении употреблять в Обществе незапрещенные правительством карточные игры, а также в предоставлении Обществу, для увеличения своих средств, взимать с играющих за все игры, кроме шахматной, военной и триктрака, известную плату по назначению старшин клуба».

И генерал-губернатор, и департамент полиции, передавая материал в министерство внутренних дел для утверждения, сообщили, что «возражений не имеют». Однако, в министерстве вопрос об изменении устава неожиданно был решен в отрицательном смысле. Совет министра, как это ни забавно, взял на себя неблагодарную задачу отстоять чистоту шахматного искусства перед «Обществом любителей шахматной игры». Именно так приходится понимать следующее постановление, вынесенное 13 мая 1858 года: «Имея в виду, что помянутое Общество, как уже самое название его показывает, учреждено с особенною целью, для сохранения которой, в первоначальном уставе оного положительно выражено "воспрещение всех родов карточных и вообще всяких, кроме шахмат и сродных с ними игр, — и что изменение, предполагаемое Обществом в уставе своем, сравнило бы его с прочими существующими в столице обыкновенными клубами, в которых принята в числе других и игра в шахматы, совет министра полагал бы отклонить настоящее ходатайство старшин Общества об изменении устава, как несогласное с специальной целью Общества, предоставив им, впрочем, в случае надобности и достаточного числа желающих, ходатайствовать об учреждении нового клуба, но уже не специально Шахматного [6]

Незадачливым генералам-шахматистам ничего не оставалось делать, как окончательно свернуть деятельность официально первого русского шахматного клуба. В иностранной шахматной прессе про мелькнуло такое сообщение: «Игра процветала только в частных кругах, тогда как шахматное общество в течение шести месяцев никем не посещалось. К новому русскому году оно было фактически закрыто, помещение сдано, обстановка продана. Юридически оно еще существует, но вряд ли ему удастся вновь реорганизоваться и достичь былого блеска Все дело в том, что в столице вообще очень трудно и связано со многими формальностями дело организации общественного кружка или клуба».[8]

Выводы, которые можно сделать, довольно очевидны. Дело, конечно, не только в препятствиях, которые чинило царское правительство проявлению всякого общественного начинания, но и в господствующем классе, откуда исходили эти начинания. Титулованная знать и царские генералы как мы имели возможность убедиться, мало интересовались шахматами. Шахматы культивировалисъ в сравнительно небольшом кругу. Хотя шахматная игра в первой половине XIX века уже не была привилегией исключительно сановной знати, как это можно было наблюдать в XVIII веке, тем не менее шахматное движение развивалось в сторане от общественных интересов, которые стали особенно сильно пробуждаться в 40—60 годах. Вот почему мы наблюдаем в то время нападки на шахматную игру со стороны наиболее прогрессивной части русского общества, с понятной враждебностью относившейся ко всему, что так или иначе отвлекало внимание общества от главнейшей задачи эпохи — от борьбы с самодержавием. Недаром в это время с особой страстностью прозвучала некрасовская поэма «Поэт и гражданин. А в ней устами русского гражданина провозглашается:

Не время в шахматы играть,

Не время песни распевать.

Теперь мы в нашем социалистическом отечестве организуем шахматные кружки, центральные клубы; мы добились исключительно дельных успехов в области развертывания шахматной работы

«СССР становится классической страдой шахмат. Знаменитые шахматные мастера Западной Европы и Америки с изумлением и завистью смотрят на рост нашей шахматной культуры. Ничего похожего нет в их странах.
«Никто не может соперничать с нашей страной в развитии шахматного движения. Наши молодые мастера, как участвовавшие в международных турнирах, так и не участвовавшие, показали всему миру, что и в шахматной теории, и в шахматной практике они догнали лучших мастеров Запада, Единство чувств и воли всей страны, огромное внимание и забота о людях советской власти, ком- мунистической партии и прежде всего товарища Сталина, — вот первоисточники побед советской страны, будь это в области завоевания воздуха, на спортивных стадионах Чехо-Словакии, или за шахматными столами Ноттингема» («Правда»)

-----------------------

1.      Ленинградский архив внутренней политики, культуры и быта. Дело № 459 департамента полиции исполнительной за 1852 г.

2 «Schachzeitung der BerlinerSchachgesellschaft», 1856 г., стр. 173-174.

3 «Санктпетербургские Ведомости», 1856 г.,

4 января Ns 2. Здесь помещена большая статья под названием: «Обед, данный в честь Э. И. Тотлебена в Обществе любителей шахматной и военной игры, в С.-Петербурге 5 XII—1855 г.».

5 «Из дневников Я П. Полонского», «Голос Минувшего», 1919 г. № 1—4, стр. 104. Сам Тургенев на банкете, вероятно, не присутствовал, так как в этот день он давал обед у себя дома. В числе гостей Тургенева был и Л. Н. Толстой. См. «Русские пропилеи». Материалы по истории русской мысли и литературы. М. 1917, стр. 141.

6 Л. А. Мей. Полное собрание сочинений. М. 1887, т. I, стр. XXXIII.

7 Даже в иностранной шахматной прессе указывалось на узаконенный обычай играть в шахматы в Петербурге на ставку. См. «Schachzeitunjj», 1852 г., стр. 395—400. Отдельиыа выдержки из немецкого журнала приведены в «Шахматном Листке», 1880 г. стр. 209.

8. Ленинградский архив внутренней политики, культуры и быта. Дело № 459 департамента полиции исполнительной за 1852 г.
М. С. Коган

источник: "Шахматы в СССР" 1937 №11-12