Ленин—шахматист

Как известно из воспоминаний соратников Ленина на революционном поприще, В. И. увлекался шахматами и был довольно сильным игроком. К сожалению, не осталось ни одной записанной ни самим Лениным, ни его партнерами партии. Во всяком случае можно вывести заключение из имеющихся материалов, что стиль игры В. И. соответствовал характерным чертам его как борца, революционера, выдающегося стратега и человека с железной волей и выдержкой.

Теории шахматной игры он не изучал и всех дебютных тонкостей не знал. Но считая себя в силах справиться с трудностями дебютной и срединной стадий игры, Владимир Ильич со свойственной ему «революционной» мудростью, требующей в основе экономии сил и времени, довольно основательно изучил концы игр.

Он не любил играть с более слабыми, чем он, шахматистами и всегда в этих случаях предлагал вперед какую-либо фигуру. «Я хочу выиграть, а не чтобы противник проиграл»,— говорил он, и «дешевые» победы его вовсе не радовали. Когда же В. И. одолевал сильного шахматиста или игрока, получившего вперед фигуру и притом заявлявшего, что Владимиру Ильичу ни за что не выиграть,— он сиял от торжества в упоении своей победы.

Начал играть в шахматы Владимир Ильич очень рано, с 8 лет, и к пятнадцати годам обыгривал всех своих родных и в том числе своего учителя — отца. По окончании университета он более или менее постоянным партнеров имел Хардина, одного из сильнейших в то время шахматистов не только в Самаре, но и в России. Владимир Ильич приписался к нему (Хардин был присяжным поверенным) помощником и таким образом очень часто имел случай играть с ним.

Несмотря на все увлечения шахматной игрой, Владимир Ильич любил часто цитировать классическое выражение: «шахматы слишком легки, как дело, но слишком трудны, как игра» и смотрел на шахматы, как на развлечение. Не было случая, чтобы он отложил ради этой игры какое-либо дело или изучение какого-либо трудного произведения. Как правило, Ленин играл в шахматы по вечерам, день посвящая работе; и только в ссылке он отходил от этого и горячо агитировал за шахматную игру, желая сохранять в товарищах дух борьбы среди усыпляющего безделья ссыльной и тюремной жизни.

После Октября, став во главе Советской республики, Владимир Ильич забросил шахматы, не имея абсолютно ни минуты времени на развлечение, но во многих выступлениях и беседах он проводил мысль о необходимости популяризации этого вида спорта среди широких масс, главным образом среди рабочих, для отвлечения от разлагающих и одурманивающих привычек — наследия прошлого — пьянства, религиозного тумана и хулиганства.

Из воспоминаний о В. И. Ленине

Наш отец, Илья Николаевич Ульянов, в молодости любил работать на токарном станке. Между прочим, он выточил очень хорошие шахматы из пальмового дерева. Все мы, дети, очень их любили и на них под руководством отца научились немного играть. Всех лучше стал играть Владимир Ильич, который в пятнадцать лет начал побеждать отца - своего учителя.

Зимой 1888 — 89 г. В. И. часто играл в Казани со своим двоюродным братом Л. Я. Ардашевым, с которым вместе посещал иногда шахматный клуб, где пользовался успехом. В ту же зиму, когда, значит, В. И. было 18—19 лет, он играл партию по переписке с шахматным мастером того времени А. Н. Хардиным, жившим в Самаре (известный Андрей Николаевич Хардин, с успехом состязавшийся с М. И. Чигориным в восьмидесятых годах прошлого столетия). Партию эту, как и следовало ожидать, В. И. проиграл, так как партнер был очень сильный. Многие ходы его В. И. встречал с удивлением и восхищением, говоря: «вот это сила, я понимаю».

Через год, с переездом в Самару, В. И. лично познакомился с Хардиным и часто играл с ним, получая, правда, сначала коня вперед, а затем пешку и ход. При даче коня вперед Хардин больше проигрывал, но так как он вообще очень не любил проигрывать, В. И. стал играть с ним так-на-так, или получая пешку и ход фору. В последнем случае победа обычно оставалась за Хардиным, однако, эти поражения мало смущали В. И., — и он с поразительным терпением и упрямством вновь и вновь шел на борьбу.

Игра со слабым партнером, когда успех был почти наперед обеспечен, не удовлетворяла Ильича; он любил борьбу и трудности в шахматах и охотно давал вперед слабейшим игрокам больше того, чем, казалось, мог. В. И. был наиболее интересен и опасен для противника в трудных для него положениях, иногда как-будто безнадежных. С изумительной настойчивостью В. И. искал выхода и часто поражал своей изобретательностью и искусством.

Зимой 1889—90 г. в Самаре состоялся шахматный турнир, в котором один только Хардин был первой категории и давал фору: второй категории (в том числе В. И.)—пешку и ход, третьей— коня и четвертой—ладью. Участников было человек 8 — 9. Первый приз завоевал Ильич.

С 1893 года В. И. забрасывает шахматы, уходя, как известно, целиком в политическую борьбу. Шахматы всплывают опять только в сибирской ссылке. Более подробно об этом периоде можно найти в воспоминаниях т. Лепешинского.

За-границей В. И., занятый серьезным делом, совершенно забывает о шахматах. Старые шахматы покойного отца мать отправляет ему за границу, но они почему-то не доходят до него, затерявшись где-то в дороге. ,

В начале 1910 года я послал В. И. свою задачу — двухходовку, напечатанную в приложении к «Ниве» и получил от него такой ответ:

«17/1Ѵ—1910 г. Дорогой Митя, получив твою задачку, я чуточку «раззадорился» на шахматы, — а то было совсем, совсем все перезабыл. Не играл, кажись, год, а всего за последние годы сыграл несколько «гусарских» и полугусарских партий. Задачку твою я решил легко: Лd8—d6. А вот в «Речи» увидал сегодня этюд, который решил не сразу и который мне очень понравился (№ от 1 февраля № 31 (1'269), этюд № 195). Положение такое: белые—КрgЗ, Сле7, Kgl и пешки d3 и h5. Черные—Кр. eЗ и пешки h7, d5 и а2 (т. е. последняя за ход до превращения в королеву). Белые начинают и выигрывают. Красивая штучка... Жму руку. Твой ВУ».

По возвращении в Россию В. И., конечно, совсем не играл в шахматы, разве только несколько «гусарских» (т.-е. легких) сыграл во время отдыха.

В начале 1922 года, перед болезнью, когда В. И., отдыхал в Горках, я, чтобы немного развлечь его, давал ему некоторые задачки. Он решал их поразительно быстро. Помню, что ему особенно понравилась следующая трехходовка (напечатанная когда-то в «Русских Ведомостях»): бел. — Kpd5, Фg4 и Ch4, черн.— Крf1. Мат в 3 хода. Красивая миниатюрка.

Дм. Ульянов

О шахматном даровании Ленина

(По поводу статьи Дм. Ульянова «Из воспоминаний о В. И. Ленине» в № 2 «64» за т. г.)

Творческая индивидуальность шахматиста, как и всякого художника, определяется не его квалификацией, а стилем. В соответствии с этим и степень проникновения шахматиста в глубину и эстетику «королевы игр» выявляется не только его спортивно-практическими достижениями, сколько характером восприятия тех или иных шахматных положений. Шахматы занимают особое место среди искусств. Шахматное произведение, будь то партия, этюд или задача, нельзя созерцать пассивно, подобно тому как созерцают, напр., полотно живописца или статую. Воспринять шахматное произведение — значит исследовать его и раскрыть. Здесь нельзя бессильно покориться власти художника — нужно самому его произведение преодолеть. Короче говоря, в шахматах не только создавать, но и воспринимать созданное другими можно лишь путем самостоятельных творческих усилий.

Для характеристики Ленина, как шахматиста, с этой точки зрения очень показательным является его письмецо к брату, приведенное в статье Дм. Ульянова.

Этюд, о котором пишет В. И. Ленин, принадлежит как раз нынешнему редактору отдела этюдов «64» В. Н. Платову и брату его, М. Н. Платову. Композиция эта должна быть признана одной из самых блестящих во всей шахмат-но-этюдной литературе и по справедливости может быть названа «вечно-зеленой» 1), т. е. никогда не теряющей своей свежести и красоты.

Решение: 1. Сf6 d4 2. Ке2! аІФ 3. Kc1! (Ошеломляющая неожиданность! Напрашивающееся 3. С: d4+ выигрывает ферзя, но ведет к ничейному пешечному концу. Теперь же, после 3. Кс1!!. белые грозят матом) Фа5 (или h7—h6 4. Се5 и т. д.) 4. С: d4+ и 5. КbЗ+ с выигрышем ферзя и партии.

В. И. Ленин решил платовскую головоломку (кстати сказать, удостоившуюся и 1 приза на конкурсе, и восторженных похвал Эм. Ласкера, тогдашнего чемпиона мира) и испытал при этом большое удовольствие. Эстетическое наслаждение, полученное им в процессе решения, безусловно, говорит о заостренности шахматного восприятия, о тонкости шахматного вкуса.

По опыту редактора шахотдела, часто получавшего отзывы от решателей, могу сказать, что чем слабее, примитивнее шахматист, тем больше ему импонируют, нравятся слабые и примитивные этюды. «По Сеньке — шапка». Никогда прямолинейный, шаблонно мыслящий шахматист (почти независимо от квалификации) не решит (а узнав решение, не оценит) разбираемого нами этюда. Для того, чтобы постичь его прелесть, надо почувствовать все противоречие, парадокс, создающийся на доске при 3-м ходе белых. Легкость, шаткость позиции и материальная нехватка у белых; материальный перевес и полная с виду позиционная свобода у черных. И при таком соотношении сил и позиции — неумолимая власть белых над черными.

Повторяю, не только оценить, но и решить этот коротенький, 4-х—5-ходовый этюд чрезвычайно трудно. В чем же трудность? Трудность— в необычности самой позиции, где построение белых напоминает и воздушный карточный ломик, и железную клетку, удивительной позиции, сила которой — в круговой поруке белых фигур. Трудность и в парадоксальности, кажущейся нелепости того пути, который к этой позиции приводит. В самом деле, слон и конь белых спешно мобилизуются как-будто для того, чтобы к моменту превращения черной пешки ударить по пункту d4, выиграть ферзя и закончить в свою пользу пешечный эндшпиль. Но в тот самый момент, когда все приведено в боевую готовность и цель, казалось бы, уже достигнута, надо... отказаться от «решающего» удара и вдруг бессмысленно (на первый взгляд) отступить в сторону (3. Кс1!!). Таким образом психологически решателю приходится внезапно прервать уже усвоенный логический ход мыслей, что так же трудно, как со всего бега свернуть круто в сторону.

Совершенно ясно, что такая сила творческого воображения, позволяющая сойти с известного пути, доступна только личности, мыслящей нешаблонно и независимо.

Тем, кто найдут, что я из мелкого факта делаю слишком крупные выводы, можно предложить. помимо приведенного анализа, учесть и относительно низкую ступень шахматно-этюдной культуры в 1910 году . Надо помнить также, что данных о Ленине-шахматисте сохранилось мало и что тем большего внимания к себе они требуют со стороны нас, шахматистов.

По свидетельству Дм. Ульянова В. И. Ленин быстро и легко решал задачи—даже трехходовки. Этому факту для характеристики Ленина как шахматиста мы придаем тоже большое значение. Многие ли из нас, включая и мастеров, могут похвастать быстрым решением трехходовок? Заметим кстати, что задача, понравившаяся В. И. Ленину, решается, несмотря на ее миниатюрность, далеко не очевидным путем 2).

Если ко всему этому добавить, что В. И. Ленин в процессе игры всегда поражал своих противников необычайной настойчивостью, выдержкой и редкой изобретательностью, то шахматное дарование В. И. Ленина предстанет пред нами многообразным и ярким.

А. Гурвич

1) Зарождение этюдной композиции, как особой области шахмат, относится всего лишь к последним годам прошлой столетия.

2) Трехходовка Wurzburg’a: Белые—Kpd5 Фq4 Ch4 (3)Х . Черные—Kpf1 (1).

источник: "64" 1930