1914
Петербургскій турниръ вызвалъ массу статей и замѣтокъ, какъ въ общей, такъ и въ шахматной прессѣ. Многія изъ нихъ, мы думаемъ, будутъ небезынтересны для нашихъ читателей; поэтому позволяемъ себѣ кое-что здѣсь перепечатать.
***
По окончаніи первой половины турнира побѣдителей Эм. Ласкеръ въ «Днѣ» писалъ слѣдующее:
Къ шахматному турниру.
Шахматный турниръ еще на шагъ приблизился къ своему завершенію. Первая половина борьбы побѣдителей позади насъ, и ея исходъ позволяетъ съ нѣкоторой увѣренностью предсказать окончательную группировку. Она, быть можетъ, будетъ такова Капабланка, Ласкеръ, Алехинъ, Маршалль, д-ръ Таррашъ или приблизительно такова.
Отъ исхода ближайшихъ четырехъ партій, которыя каждому изъ участниковъ турнира осталось доиграть, будетъ зависѣть вопросъ о первенствѣ. Это гордый титулъ, который украшаетъ точно такъ же, какъ лавровый вѣнокъ украшалъ голову эллина, побѣдившаго на олимпійскихъ играхъ. Въ настоящемъ турнирѣ право на первенство могло достаться лишь игрокамъ, уже добившимся первенства на прежнихъ турнирахъ. Стать первымъ среди первыхъ— какой тріумфъ!
И, однако, эта перспектива не волнуетъ моей крови. Да не будетъ мнѣ это поставлено въ вину. Вѣдь я представитель старой школы, я старый чэмпіонъ. Я уже не разъ терпѣлъ пораженія и не разъ одерживалъ побѣды, и я не горю жаждой новыхъ лавровъ, какъ въ юные годы. Это не значитъ, что во мнѣ умерло честолюбіе. Это значитъ только, что оно приняло новыя формы.
Въ молодости человѣкъ очень высоко цѣнитъ побѣду, къ которой стремится. Онъ вступаетъ въ единоборство и желаетъ доказать свои способности утвержденіемъ факта своей побѣды. Но опытный человѣкъ знаетъ, что факты часто бываютъ безжалостны. Возьмемъ примѣръ. Одинъ земледѣлецъ находитъ на своей пашнѣ золотую розсыпь, а другой, его сосѣдъ, находитъ одни только камни. И то, и другое случается безъ вины и внѣ заслугъ того или другого. Болѣе пожилой человѣкъ провѣряетъ значеніе фактовъ и въ своихъ пожеланіяхъ и стремленіяхъ не обращаетъ, подобно страстному юношѣ, вниманія на мимолетное, а на будущее, на непреходящее.
Таково въ краткихъ словахъ различіе между ощущеніями, испытываемыми мною и Капабланкой. Для меня важно дѣло, меня интересуетъ старое классическое ученіе, господствующее въ шахматной игрѣ, и мое тщеславіе
состоитъ въ томъ, чтобы понять и распространять это ученіе, чтобы оказаться достойнымъ его. Капабланка покамѣстъ не обнаружилъ подобной тенденціи, его единственное стремленіе—путемъ побѣды въ настоящемъ турнирѣ упрочить за собой мѣсто въ рядахъ первѣйшихъ маэстро.
Если бы рѣчь шла только о двухъ личностяхъ, о Капабланкѣ и обо мнѣ, то наше единоборство, вѣроятно, заинтересовало бы лишь немногихъ, но сюда привходитъ новый моментъ, ставящій нашъ споръ выше повседневности чисто личнаго спора. Вотъ на этомъ привходящемъ моментѣ я хотѣлъ бы остановиться нѣсколько подробнѣе.
Шахматный міръ поставилъ себѣ задачей изслѣдованіе глубочайшей проблемы. Уже тысячи лѣтъ шахматисты заняты этой проблемой, тысячи лѣтъ человѣческій духъ пытливо ищетъ ея разрѣшенія. Ради этого сыграны, разобраны и оцѣнены милліоны партій. Созданы правила, устанавливающія, что данный ходъ хорошъ, а другой нѣтъ, и почему именно. Эти теоріи служили предметомъ изслѣдованія великихъ умовъ, какъ, напр., извѣстнаго Леонарда Эйлера, написавшаго математическое изслѣдованіе о достоинствахъ различныхъ шахматныхъ фигуръ, русскаго шахматиста Яниша, продолжавшаго это изслѣдованіе въ трёхтомномъ трудѣ, и, прежде всего, мыслителя Стейница. А параллельно съ ними шахматные маэстро испытывали и испытываютъ по сей день на практикѣ теоретическія построенія и вырабатываютъ новыя правила и неутомимо изо-дня-въ-день провѣряютъ, совершенствуютъ и углубляютъ достигнутые результаты. Изъ-за этой истины, къ которой мы столь упорно стремимся, и‘ къ которой мы, хотя и медленно, а подчасъ и черезъ заблужденія, но безостановочно приближаемся, идетъ борьба и въ настоящемъ турнирѣ. Она представляетъ собой цѣнность не только для того или другого изъ насъ, но и для всего шахматнаго міра. Она таитъ въ себѣ многозначительныя указанія. Она мѣтитъ далеко за ограниченное мѣсто своего происхожденія, за 64 клѣтки шахматной доски и сможетъ пріобрѣсти значеніе для всего человѣчества. Объ этой истинѣ идетъ здѣсь рѣчь.
Если Капабланка побѣдитъ при значительномъ перевѣсѣ, то этимъ будетъ доказано, что старая теорія нуждается въ томъ или иномъ пунктѣ въ пересмотрѣ. Если бы Капабланка даже оспаривалъ этотъ выводъ, его сдѣлаютъ другіе, если онъ достигнетъ рѣшительнаго перевѣса. И тогда легко можемъ случиться, что покоритъ умы какой-либо ошибочный взглядъ, который на продолжительное время пріостановитъ нормальное развитіе теоріи шахматной игры. Для того, чтобы предотвратить такое бѣдствіе, стоитъ поспорить.
* * *
Живѣйшій интересъ возбудила, конечно, партія, выигранная Ласкеромъ у Капабланка. На другой же день въ той же газетѣ чэмпіонъ міра по поводу своей партіи пишетъ:
Моя партія съ Капабланкой.
Это была сенсаціонная партія, благодаря тѣмъ исключительнымъ обстоятельствамъ, которыя ее сопровождали, и многочисленная публика слѣдила за каждымъ ходомъ съ напряженнымъ вниманіемъ. Оба противника смотрѣли на эту партію, какъ на рѣшительный поединокъ. Противоположности ихъ характеровъ встрѣтились въ шахматномъ бою. И все-таки партія вышла весьма глубокой и идейной. Мысль одержала побѣду надъ чувствомъ. Не было сдѣлано никакихъ очевидныхъ ошибокъ. Она развивалась столь же послѣдовательно, какъ драматическое произведеніе. Капабланка разставилъ свои фигуры по общепринятымъ правиламъ. Онъ былъ уже, вѣроятно, увѣренъ въ побѣдѣ, какъ только замѣтилъ слабость моей пѣшки е4. На нее же ходомъ Лf8—е8 онъ и направилъ всѣ свои силы. Но тутъ онъ былъ совершенно ошеломленъ моимъ ходомъ f4—f5. Онъ никогда не могъ подумать, что я лишу возможности пѣшку е4 двинуться на е5. Сегодня я игралъ противъ всякихъ правилъ и теорій. Вѣдь пѣшка, которая подвержена аттакѣ и которую нельзя продвинуть впередъ, почти всегда гибнетъ, но передо мной была одна изъ тѣхъ позицій, которыя противорѣчатъ всякимъ правиламъ. Капабланка развилъ противъ моей пѣшки е4 своего слона, поставивъ его на b7. Исторія этого слона есть исторія всей партіи. Я связалъ коня с8, напавъ на d6, а также на пѣшку с6 ходомъ b2—b4. Такимъ образомъ, его слонъ никакъ не могъ напасть на коня е6. Это былъ рычагъ всѣхъ комбинацій бѣлыхъ и черныхъ. Если бы ему удалось это сдѣлать, то партію выиграли бы не бѣлые, а черные.
Этимъ, я думаю, я далъ возможность оцѣнить и понять основную идею партіи читателямъ газеты «День», интересующимся шахматной игрой.
Извѣстный фельетонистъ «Дня» О. Л. Д’Оръ такъ картинно описываетъ эту партію:
Рѣшительный бой.
Грозная ночь спустилась на землю и окутала Петербургъ.
Изъ лагеря Капабланки доносились веселые звуки. Слышались музыка и смѣхъ.
Геніальный кубанецъ, какъ и его предшественникъ, геніальный корсиканецъ, не любитъ унынія передъ битвой.
Но тихо было въ ставкѣ Ласкера.
Огни были потушены. Кони были стреножены. Офицеры (они же слоны) дремали каждый у своей ладьи.
Пѣшки сбились въ кучу и шопотомъ говорили о завтрашней битвѣ.
Самъ Ласкеръ отсутствовалъ.
Еще съ вечера онъ, никѣмъ не замѣченный, взобрался на высокое дерево, откуда обозрѣвалъ лагеръ Капабланки.
Все онъ замѣчалъ, все изучалъ. Слабыя мѣста врага у него были, какъ на ладони.
Но, когда подъ утро Ласкеръ слѣзъ съ дерева, онъ улыбнулся и сказалъ:
— Молодой Жуберъ пришелъ къ намъ учиться, дадимъ ему урокъ...
Наступилъ часъ битвы.
Какъ опытный полководецъ, Ласкеръ разставилъ свою армію спиной къ вѣтру. Вѣтеръ дулъ въ лицо Капабланковой арміи и мѣшалъ ей сражаться.
Это былъ первый шансъ на побѣду Ласкера.
Когда вожди сѣли другъ противъ друга, солнце прорвало тучи и заглянуло въ окно Шахматнаго Собранія.
— Солдаты!—сказалъ своимъ пѣшкамъ Ласкеръ:—Это солнце Аустерлица свѣтитъ намъ.
И онъ рѣшительно двинулъ пѣшку е2— е4.
Пѣшка шла на вѣрную смерть, но ни одинъ мускулъ у нея не дрогнулъ...
Король приказалъ ей:
— Иди!
И она пошла, понимая, что своей смертью она спасетъ отъ гибели семь своихъ товарищей, офицеровъ, можетъ быть, самого короля.
Такъ умѣетъ сражаться и умирать только солдатъ грамотный, сознательный, знающій, за что онъ дерется и за кого онъ дерется...
Выпустилъ впередъ Капабланка офицера, сдѣлавъ Cf8—d6.
— А, заманите-ка мнѣ поближе этого молодца!—сказалъ Ласкеръ.
Вылетѣлъ впередъ ласкеровскій конь, и прямо къ. офицеру.
Какъ вскинется Капабланка! Какъ пустится въ погоню за Ласкеровскимъ конемъ.
Двинулъ онъ на него сразу обѣ ладьи Лf8—е8 и Ла8—d8. Въ одну минуту не стало коня.
— Эй, казакъі Не зарься на добычу! Не къ добру это ведетъ.
Но не стерпѣлъ Капабланка. Понравилось ему сѣдло на Ласкеровскомъ конѣ, и онъ подумалъ:
— Трофей у меня будетъ. Сниму.
Сталъ онъ снимать сѣдло, а сзади уже налетѣли на него ферзъ и ладья.
Повернулъ къ нимъ Капабланка коня своего, но уже окружили его пять Ласкеровскихъ пѣшекъ.
Только и успѣлъ крикнуть, Капабланка:
Прохожій! Скажи острову Кубѣ, что я палъ, вѣрный долгу!..
Прохожій оказался Рубинштейномъ. Онъ согласился передать слова Капабланки.
— Хорошо!—сказалъ онъ:—По дорогѣ въ Лодзь заѣду на островъ Кубу и передамъ все, что вы сказали. Даже съ удовольствіемъ передамъ...
Въ Шахматномъ Собраніи есть комната съ надписью на дверяхъ:
«Входъ разрѣшается только членамъ Шахматнаго и Финансоваго Собранія».
Ласкеръ не состоитъ членомъ этихъ собраній, но развѣ для королей имѣютъ значеніе надписи?
Короли выше надписей!
И въ этой комнатѣ король шахматистовъ принималъ поздравленія.
Рядомъ съ королемъ стояла королева. Не ферзь, не шахматная королева, а королева живая, супруга шахматнаго короля.
Къ нимъ подходили чэмпіоны всѣхъ странъ, шахматные послы отъ великихъ и малыхъ державъ и приносили свои поздравленія королю.
Кто-то поднесъ ему даже цвѣты.
Можетъ быть, даже въ концѣ концовъ поднесутъ и первый призъ...А послѣднее весьма немаловажно для короля. Вѣдь цивильный листъ шахматныхъ королей не очень великъ...
* * * *
Таррашъ, по выраженію «Deutsches Wochenschach», пишетъ о своей побѣдѣ надъ Капабланкой «цѣлый романъ»:
«Кубанецъ имѣлъ преимущество выступки и выбралъ дебютъ 4-хъ коней, очень трудное начало, противъ котораго его противникъ защищался мало извѣстнымъ варіантомъ, предложеннымъ однимъ шведскимъ любителемъ, Капабланкѣ же оказался этотъ варіантъ весьма знакомъ; онъ очень быстро сдѣлалъ совершенно новый ходъ, который долженъ былъ, казалось, опровергнуть шведскій варіантъ, такъ что нѣмецкому маэстро стало ясно, что онъ самъ, а не его противникъ, является жертвой домашней подготовки партіи. Онъ думалъ напряженно цѣлыхъ полчаса надъ отвѣтомъ и нашелъ, наконецъ, въ лабиринтѣ необычайно запутанныхъ комбинацій одно продолженіе, которое во всѣхъ своихъ развѣтвленіяхъ давало ему хорошіе виды на уравненіе игры. Разумѣется, большая разница, разрѣшать ли подобныя положенія за доскою, не передвигая фигуръ, или анализировать у себя дома въ полномъ спокойствіи и уютѣ. Но случилось нѣчто неожиданное. Капабланка долженъ былъ атаковать непріятельскаго ферзя одной изъ своихъ ладей; какой, на первый взглядъ казалось безразлично. Но только на первый взглядъ! Капабланка взялся за королевскую ладью, и это было ошибкой, какъ сейчасъ же доказалъ его противникъ. Онъ сдѣлалъ неожиданный ходъ ферземъ, грозившій немедленнымъ матомъ, и выигралъ коня. Послѣ этого кубанецъ оказалъ еще геройское и упорное сопротивленіе; въ результатѣ получилось положеніе, въ которомъ казалось были кое-какіе шансы на ничью, съ ладьей, слономъ и одной крайней пѣшкой противъ ладьи, но нѣмецкій маэстро нашелъ вѣрное рѣшеніе представившейся задачи, и послѣ перерыва Капабланка сдался».
Приводя это описаніе Тарраша изъ «Berliner Lokalanzeiger», «Deutsches Wochenschach» замѣчаетъ, что никакого новаго хода Капабланка не сдѣлалъ Въ «Deutsches Wochenschach» за 1909 г. на стр. 421 данъ анализъ Свеноніуса ( это и есть тотъ «шведскій любитель», о которомъ говоритъ Таррашъ), въ которомъ разсматривается и ходъ И. Фd1—f3 и 13. Ла1—d1 (см. партію N«105 Капабланка—Таррашъ изъ прошлаго N®). Новое изданіе Handbuch’a Бильгера, хотя и упоминаетъ ходъ 7... d7—d5 и ссылается на анализъ Свеноніуса, но о продолженіи 11. Фdl—f3 умалчиваетъ
* * *
Первый призъ за красоту, какъ извѣстно, присужденъ Капабланкѣ за партію его противъ Бернштейна, Таррашу же присужденъ лишь второй призъ за партію противъ Нимцовича. Основаніемъ къ этому, какъ говорятъ, (см. N« 9, стр. 145, описаніе VII тура) послужило отчасти то обстоятельство, что комбинація въ партіи Тарраша похожа на комбинацію изъ одной старой партіи. Рѣчь идетъ о партіи Эм. Ласкеръ—Бауэръ, игранной на турнирѣ въ Амстердамѣ въ 1889 г. Вотъ эта партія
№ 106. Дебютъ Берда. Эм. Ласкеръ (бѣлые)—Бауэръ (черные). 1. f2— f4, d7—d5 2. e2—e3, Kg8—f6 3. b2—bЗ, e7—e6 4. Ce1—b2, Cf8—e7 5. Cf1— d3, b7—b6 6. Kb1—c3, Cc8—b7 7. Kgl—f3, Kb8—d7 8. 0-0, 0—0 9. Kc3—e2, c7—c5 10. Ke2—g3, Фd8—c7 11. Kf3—e5, Kd7 : e5 12. Cb2 : e5, Фс7—c6 13. Фdl—e2, a7—a6 14. Kg3—h5 Kf6 : h5 15. Cd3 : h7+; Kpg8 : h7 16. Фе2 : h5+ Kph7—g8 17. Ce5 : g7! Kpg8 : g7 18. Фh5—g4+, Kpg8—h7 19. Лf1—f3, e6— e5 20. ЛfЗ—h3+, Фc6—h6 21.Лh3 : h6+, Kph7 : h6 22. Фg4—d7 Ce7—f6
23. Фd7 : b7, Kph6—g7 24. Ла1—fl, Ла8—b8 25. Фb7—d7, Лf8—d8 26. Фd7— g4+, Kpg7—f8 27. f4 :e5, Cf6—g7 28. e5—е6, Лb8—b7 29. Фg4—g6, f7—f6 30. ЛF1 :f6+, Cg7:f6 31. Фg6 : f6, Kpf8—e8 32. Фf6-h8+, Kpe8—e7 33. Фh8—g7+, Kpe7 : e6 34. Фg7 : b7 и черные черезъ нѣсколько ходовъ сдались.
Таррашъ очень недоволенъ рѣшеніемъ комиссіи и даетъ ему слѣдующую рѣзкую оцѣнку:
«Это въ достаточной степени достойное для судей порицанія рѣшеніе основано на томъ, что предсѣдателемъ комиссіи былъ А. Бернъ, сухой трезвый англичанинъ, лишенный художественнаго вкуса и цѣнящій красоту партіи по толщинѣ пожертвованной въ ней фигуры. Разъ уже Бернъ доказалъ, что онъ не обладаетъ требуемыми качествами для подобнаго дѣла. На Нюренбергскомъ турнирѣ 1906 г., гдѣ на него была возложена та же почетная задача, онъ увѣнчалъ призомъ совсѣмъ обыкновенную партію, совершенно игнорируя болѣе красивую партію, сыгранную Маршаллемъ».
Присужденіе призовъ за красоту, дѣйствительно, по нашему мнѣнію, производитъ нѣсколько странное впечатлѣніе: во-первыхъ, никому до конца турнира не былъ извѣстенъ составъ жюри, и во-вторыхъ, рѣшеніе этого жюри было совершено съ невѣроятной поспѣшностью, чуть ли не моментально вслѣдъ за послѣдней партіей турнира.
* * *
Небезызвѣстный любитель М. 3. Эльяшовъ въ своемъ обзорѣ первой части турнира призеровъ пишетъ въ одной русской газетѣ, между прочимъ, слѣдующее:
Главнымъ образомъ тутъ еще болѣе ярко обнаружилось преимущество, въ практической игрѣ, тактики передъ стратегіей. Значительное движеніе впередъ Ласкера въ рѣшительномъ боѣ, не смотря на его приверженность къ невыгоднымъ дебютнымъ варіантамъ, объясняется именно его высокимъ искусствомъ въ тактическихъ пріемахъ. И Алехинъ тоже, находчиво маневрируя, не разъ выпутывался изъ отчаяннаго положенія и перетягивалъ чашу вѣсовъ въ свою сторону.
Яснѣе всего въ этомъ убѣждаетъ насъ сопоставленіе манеры играть Капабланки и Маршалля. Хотя и тотъ и другой располагаютъ огромнымъ даромъ найти аттаку въ казалось бы равныхъ положеніяхъ и съ большой силой развивать ее,—однако, между ними цѣлая пропасть въ умѣніи развязывать игру. Капабланка, разъ онъ достигаетъ минимума преимущества, достаточнаго для выигрыша партіи, то онъ весьма умѣло упрощаетъ игру и впослѣдствіи легко выигрываетъ ее. Маршалль же нерѣдко упускаетъ моментъ во .время разряжать напряженность положенія и, случается, что самъ запутывается въ немъ. Упомянемъ для примѣра хотя бы его послѣднюю партію съ Алехинымъ.
О томъ же нашемъ утвержденій свидѣтельствуетъ и застой въ успѣхахъ Тарраша. Какъ крупный теоретикъ, самъ внесшій много цѣннаго въ научную ихъ разработку съ несокрушимой вѣрой въ ея догматы, онъ стремится опредѣлить ходъ партіи дебютнымъ варіантомъ и создать изъ него одно цѣлое, какъ бы изсѣкая всю партію изъ одного куска. Увлекаясь теоретической оцѣнкой положенія, онъ рискуетъ недосмотрѣть какой-нибудь неожиданный выпадъ противника. Очевидно, теорія еще слишкомъ пестрить пробѣлами. Выигралъ же Таррашъ свои блеcтящія партіи съ Нимцовичемъ и Бернштейномъ въ такихъ типическихъ положеніяхъ, гдѣ теорія уже можетъ дать кое-какую руководящую нить.
* * *
Письмо въ Редакцію.
Милостивый Государь
г. Редакторъ!
Въ № 11 «Шахматнаго Вѣстника» приводится отрицательный отзывъ д-ра Тарраша о присужденіи призовъ за красивѣйшія партіи международнаго турнира первоклассныхъ маэстро, при чемъ Редакція, съ своей стороны, замѣчаетъ, что «присужденіе, дѣйствительно, производитъ нѣсколько странное впечатлѣніе: во-первыхъ, никому до конца турнира не былъ извѣстенъ составъ жюри, и, во-вторыхъ, рѣшеніе этого жюри было совершено съ невѣроятной поспѣшностью, чуть-ли не моментально вслѣдъ за послѣдней партіей турнира».
По этому поводу я считаю себя обязаннымъ указать, что избраніе жюри состоялось задолго до окончанія турнира, и имена его членовъ были извѣстны всѣмъ, внимательно слѣдившимъ за ходомъ игры. Изъ числа членовъ жюри А. Бернъ и Е. А. Зноско-Боровскій, въ качествѣ корреспондентовъ органовъ печати ежедневно бывавшіе на турнирѣ, конечно, хорошо знали всѣ игранныя на немъ партіи, а С. И. Полнеру, посѣщавшему Собраніе рѣже, записи всѣхъ сколько-нибудь серіозно конкурировавшихъ на призъ партій были заблаговременно переданы для разсмотрѣнія; понятно, что при небольшомъ общемъ числѣ партій (всего 75) и процентъ красивыхъ среди нихъ не могъ быть высокимъ. При такихъ условіяхъ уже во время самого турнира каждый изъ членовъ жюри могъ составить себѣ опредѣленное мнѣніе, которое только оставалось провѣрить путемъ совмѣстнаго анализа и обмѣна впечатлѣній. Засѣданіе жюри, посвященное этой задачѣ, состоялось въ день послѣдняго тура, 9-го мая вечеромъ, при чемъ жюри еще разъ внимательно разсмотрѣло всѣ конкурировавшія партіи, а также вновь представленную изъ послѣдняго тура (Ласкеръ-Маршалль).
Все сказанное убѣждаетъ, что «поспѣшность» жюри не можетъ дать повода къ упреку въ «опрометчивости»; а если такъ, то надо признать, что она не принесла дѣлу вреда. Можно, конечно, оспаривать рѣшеніе жюри по существу, но отъ такихъ споровъ не можетъ оградить и промедленіе въ оцѣнкѣ. Что же касается, въ частности, критики д-ра Тарраша, то ему уже сообщено, что онъ напрасно возлагаетъ отвѣтственность на одного Берна: рѣшеніе жюри было единодушнымъ*
Б. Малютинъ.
* * *
Письма въ Редакцію .
Милостивый Государь
г. Редакторъ.
Позвольте еще разъ вернуться къ вопросу о присужденіи призовъ «за красоту» въ петербургскомъ турнирѣ чэмпіоновъ. Поводъ къ этому даютъ примѣчанія О. С. Бернштейна къ партіи его съ Капабланкой. Поскольку комментаторъ, возражая Капабланкѣ, критикуетъ рѣшеніе жюри въ самомъ его существѣ, противъ такой оцѣнки ничего нельзя имѣть: она является дѣломъ вкуса, и каждый сильный игрокъ, а тѣмъ болѣе такой первоклассный маэстро, какъ О. С. Бернштейнъ, можетъ съ правомъ на вниманіе высказывать свои взгляды. Дѣло, однако, въ томъ, что О. С. Бернштейнъ, помимо критики по существу, допускаетъ и полемическій выпадъ личнаго свойства, говоря: «или жюри поступило такъ (т.-е. присудивъ 1-й призъ за красоту К.), чтобы утѣшить его по случаю неполученія перваго приза»?! Такое замѣчаніе, даже выраженное въ формѣ вопроса, содержитъ тяжкое обвиненіе по адресу членовъ жюри. Намекая на то, что они могли руководиться посторонними побужденіями, оно опорочиваетъ ихъ добросовѣстность. Въ виду отсутствія судей изъ СПБ. я, будучи близко знакомъ съ ихъ работой и ея мотивами, считаю себя обязаннымъ вступиться за ихъ доброе имя и категорически удостовѣрить, что никакихъ другихъ соображеній, кромѣ внутренняго убѣжденія въ достоинствѣ данной партіи, у судей не было. Если О. С. Бернштейнъ держится обратнаго мнѣнія, пусть онъ его докажетъ: onus probandi лежитъ на обвинителѣ. Но я и самъ не допускаю мысли, чтобы О. С. Бернштейнъ хотѣлъ набросить тѣнь на моральную цѣнность рѣшенія жюри, и убѣжденъ, что онъ въ ближайшемъ же № дастъ соотвѣтствующее разъясненіе.
Въ заключеніи нѣсколько словъ о способѣ составленія жюри. Мнѣ кажется, что и рекомендуемое О. С. Бернштейномъ избраніе судей участниками или изъ ихъ числа не избавитъ отъ критики рѣшеній; разногласія неизбѣжны, и жалѣть объ этомъ нечего, лишь бы критика оставалась въ своихъ законныхъ предѣлахъ. Что же касается жюри, избраннаго СПБ. турнирнымъ комитетомъ, то нельзя отрицать, что оно состояло изъ выдающихся и уважаемыхъ игроковъ, рѣшительно не заинтересованныхъ въ результатахъ турнира.
Б. Малютинъ.
II.
Милостивый государь
г. Редакторъ!
По моей просьбѣ членъ жюри по присужденію призовъ за красоту въ въ С.-Петербургскомъ турнирѣ первоклассныхъ маэстро Е.А. Зноско-Боровскій изложилъ соображенія, положенныя судьями въ основу ихъ рѣшенія, уполномочивъ меня при этомъ использовать его статью по своему усмотрѣнію. Полагая, что въ виду, завязавшейся вокругъ вопроса о распредѣленіи призовъ полемики читателямъ «Шахм. Вѣстника» небезынтересно будетъ ознакомиться съ мнѣніемъ одного изъ судей, которое, какъ я имѣю основаніе думать, раздѣляется и его коллегами по жюри, я прошу Васъ помѣстить эту статью въ одномъ изъ ближайшихъ №№ Вашего журнала; считаю нелишнимъ отмѣтить, что она написана до появленія примѣчаній О. С. Бернштейна къ партіи его съ Капабланкой въ № «Ш. В.».
Примите увѣреніе въ совершенномъ моемъ почтеніи и преданности. Предсѣдатель Правленія С.-П.-Б. Шахм. Собранія.
Б. Малютинъ.
О распредѣленіи призовъ за красивѣйшія партіи въ С.-Петербургскомъ чэмпіонъ-турнирѣ.
Присужденіе призовъ за красивѣйшія партіи минувшаго чэмпіонъ-турнира въ СПБ. вызвало въ печати рядъ нареканій. Кажется, ни разу ни одно присужденіе подобныхъ призовъ не обходилось безъ всевозможныхъ нападокъ. Оно и понятно: разъ въ дѣло замѣшана «эстетика», то объективные признаки отступаютъ передъ субъективными, конечный итогъ здѣсь диктуется вкусомъ,— какъ же можетъ быть достигнуто согласіе между всѣми?
Принявъ это во вниманіе, приходится удивляться, что нынѣшнія нападки столь еще незначительны. Во-первыхъ, всѣ они говорятъ не о томъ, что плохимъ партіямъ дали призъ, а лишь о томъ, почему изъ двухъ лучшихъ партій поставили на первое мѣсто не ту, которую хотѣли видѣть критики; во-вторыхъ, эти нападки не касаются существа дѣла, а разныхъ побочныхъ обстоятельствъ. Такъ, на «Шахматный Вѣстникъ» присужденіе призовъ произвело «нѣсколько странное впечатлѣніе» по двумъ причинамъ: «никому до конца турнира не былъ извѣстенъ составъ жюри» и «рѣшеніе этого жюри было совершено съ невѣроятной поспѣшностью, чуть ли не моментально вслѣдъ за послѣдней партіей турнира». Если бы даже эти причины соотвѣтствовали дѣйствительности, и тогда онѣ ничего не говорили бы о достоинствахъ рѣшенія: пусть составъ жюри никому не былъ извѣстенъ, пусть судьи быстро выполнили свою задачу, все-таки рѣшеніе ихъ можетъ быть справедливымъ. Но самыя причины эти отсутствуютъ: такъ, едва ли комитетъ турнира обязанъ былъ оповѣщать Редакцію журнала о томъ, кто вошелъ въ составъ жюри, тѣ же, кто турниромъ интересовались, знали о немъ давно. Что касается быстроты рѣшенія, то члены жюри, не пропуская ни одного дня, знали всѣ партіи, анализируя ихъ съ игроками и составляя къ нимъ примѣчанія для повременныхъ изданій. Кромѣ того, имъ были переданы всѣ партіи, отмѣченныя ими самими и названныя игроками, и они ихъ вновь совмѣстно переиграли и разобрали. Надо еще замѣтить, что обѣ лучшія (по общему мнѣнію?) партіи, получившія призъ, по мнѣнію судей, рѣзко выдѣлялись среди всѣхъ остальныхъ, а онѣ были сыграны въ предварительномъ турнирѣ: Значитъ, въ дальнѣйшемъ приходилось всѣ новыя партіи сравнивать съ этими. Такъ и случилось, напр., въ послѣднемъ турѣ, когда Ласкеръ очень красиво выигралъ у Маршаля.
Такъ какъ во всѣхъ дѣлахъ, не только шахматныхъ, нерѣдко больше всего любятъ говорить не о сущности, а формально, и главнымъ образомъ, о личностяхъ, то удивительно ли, что г. С. Алапинъ*) въ рѣшеніи жюри усмотрѣлъ желаніе утѣшить Капабланку за пораженіе (г. Алапину простительно не знать, что партія Капабланки поставлена выше другихъ еще до конца турнира), и что д-ръ 3. Таррантъ (см. «Вегl. Localanz.») сталъ нападать на «лишеннаго художественнаго вкуса» А. Берна, для котораго будто бы красота исчерпывается массой пожертвованныхъ фигуръ (подсчитавъ пожертвованія, д-ръ Таррашъ убѣдился бы, что онъ пожертвовалъ двухъ слоновъ и качество, а Капабланка—одного слона и качество: кто больше?).
Если я сейчасъ берусь изложить основанія, по которымъ судьи пришли къ своему рѣшенію, то не для того, чтобы полемизировать съ подобными выпадами, но лишь потому, что чувствую себя обязаннымъ предъ СПБ. Шахматнымъ Собраніемъ, которое просило насъ дать подробную мотивировку рѣшенія (что, изъ-за отъѣзда А. Берна оказалось неосуществимымъ), и еще въ виду указанныхъ нападокъ на г. Берна, который несетъ равную съ другими судьями отвѣтственность.
Задача моя облегчается тѣмъ, что никто не возражаетъ противъ достоинствъ премированныхъ партій; приходится, значить, говорить лишь о томъ, почему партія Капабланка-Бернштейнъ предпочтена партіи Нимцовичъ-Таррашъ, или, главнымъ образомъ, какіе дефекты въ послѣдней партіи усмотрѣли мы и какія совершенства въ первой.
Самый главный дефектъ партіи Тарраша, конечно, тотъ, который отмѣтили и всѣ комментаторы: комбинація въ ней неоригинальна, она встрѣтилась уже въ 1889 г. Задачѣ никогда не присудятъ призъ, если у нея имѣется «предшественница», развѣ лишь въ ней найдется новое «усложненіе». Какое же усложненіе въ даной партіи? Ходъ 22. ... Лf8—е8. Но вѣдь это же традиціоннѣйшій ходъ. Здѣсь такъ'мало варіантовъ, что уже черезъ пять ходовъ послѣ первой жертвы слона, черные выиграли ладью. Однако, въ дальнѣйшемъ Таррашъ игралъ не наилучшимъ образомъ, ибо упустилъ на 28-мъ ходѣ матъ в 3 хода. Можно ли сказать далѣе, что прекрасна вся партія, подготовка комбинаціи? Нѣтъ. Потомѵ что при положеніи слоновъ на діагоналяхъ а8—hi и b8—h2 вся игра всегда имѣетъ въ виду атаку на королевскомъ флангѣ, и, значитъ, нельзя сказать, что Таррашъ незамѣтно готовилъ ее: она какъ для бѣлыхъ, такъ и для черныхъ вполнѣ предуказана. Но болѣе того: она обусловдена далеко не совершенной игрой противника. Дѣйствительно, онъ теряетъ два темпа, чтобы вызвать g7—g6; онъ теряетъ два темпа и лишается одного изъ атакующихъ слоновъ, чтобы уничтожить коня с6; онъ производитъ размѣнъ пѣшекъ и даетъ чернымъ сильный центръ, только для того, чтобы завладѣть пунктомъ d4—все это дефекты огромные. Завершились они тѣмъ, что г. Нимцовичъ взялъ на 19-мъ ходѣ еЗ : d4, хотя онъ не могъ не видѣть, грозящей атаки, въ то время, какъ онъ имѣлъ если не удовлетворительный, то все же гораздо лучшій защитительный ходъ 19. Лf1—e1. Что значатъ всѣ наши замѣчанія? Ни одна партія не совершенна, и не будь другой партіи, лучшей, чѣмъ данная, она получила бы первый призъ, такъ какъ отлично играна Таррашемъ и завершена прекрасной комбинаціей. Но разъ, что подобная партія нашлась, всѣ эти дефекты не могли не быть оцѣнены по достоинству; такимъ образомъ, мы переходимъ къ партіи Капабланка-Бернштейнъ, но прежде укажемъ еще на одно обстоятельство, оставленное судьями безъ вниманія и на которое мнѣ указываетъ московскій игрокъ г. И.-Н. Э. Арестъ. Дѣло въ томъ, что, жертвуя не двухъ слоновъ, а всего одного, Таррашъ могъ бы выиграть не менѣе скоро и просто свою партію. Именно, вмѣсто 19. ...Cd6 : h2+ можно было играть 19. ... Сс6 : g2. Привожу главнѣйшіе варіанты, сперва, если бѣлые берутъ слона, затѣмъ—если нѣтъ:
1.20. Kpgl:g2, Фе7—g5+ 21. Kpg2—f3 (21. Kpg2—h1, Фg5—f4 22. Kphl—g2, Фf4 : h2+ Kpg2—f3, Лf8—e8 (угрожая Фh2—h3) 24. Лf1—h1 или gl, Фh2—f4+ 25. Kpf3—g2, Ле8—e2 и выигрыв.; или: 21. Kpg2—h3, Фg4—h5+ 22. Kph3—g2, Фh5т— g4+ 23. Kpg2—h1, Фg4—f4, сводя къ главному варіанту), Лf8—е8 (угрожая Фg5—f4+: h2+ h3x) 22. Лfl—gl, Фg5—f4+ 23 Kpf3—g2, Лe8—e2 и выигрыв.
2. 20. d4 : c5 (20. Лf1— el, Фе7—g5 21. Ле1—еЗ, Cg2—b7+ 22. Kpgl—f1, Сb7—а6+ 23. Kd2—с4, Cd6—f4 24. Лс1—e1, Cf4 : еЗ 25. Ле1 : еЗ, с5 : d4), Фе7—g5 21. Cb2—f6 (21. f2—f4, Cd6 : f4 22. Лfl : f4, Cg2—f3+; или 21. h2—h4, Фg5—g4), Фg5—g4 22. Cf6—h4, Cd6 : h2+ и матъ въ 2 хода.
Этими варіантами я хочу только показать, что въ случившейся партіи не было труда найти путь къ выигрышу: того или другого слона пожертвовать,—все вело къ выигрышу, приблизительно съ одинаковой быстротой. Но это особенно подкрѣпляетъ наше мнѣніе о слабой игрѣ Нимцовича: не видѣть, не оцѣнить ни той, ни другой жертвы—это не по Grossmeister'cки.
Обращаясь теперь къ комбинаціи Капабланки, мы прежде всего должны отмѣтить, что если первыя жертвы (16. b2—b4 и 17. Cd3 : b5) довольно очевидны, то жертва качества (а всего вмѣстѣ— ладьи) на 22-мъ ходѣ (Kd6 : с8) куда сильнѣе комбинаціи Тарраша: она открывается очень интереснымъ ходомъ (21. Cg3—h4), затѣмъ она обходитъ ложный слѣдъ (28. Фd8—d6+), и даетъ прекраснѣйшій размѣнъ ферзей (27. Kd6 : е8), обнимаетъ въ общей сложности 14 ходовъ, кончаясь только двумя лишними пѣшками; наконецъ, строитъ положеніе не менѣе «заданное», чѣмъ матъ Тарраша (это отмѣчаетъ «Deut. Schachztg.»). Вмѣстѣ съ тѣмъ упрекнуть Бернштейна въ плохой игрѣ нельзя, и вотъ этотъ пунктъ и является, на мой личный взглядъ, рѣшающимъ. Во время засѣданія жюри мы перебрали множество варіантовъ, всюду находя выгодныя для бѣлыхъ продолженія (что дѣлаетъ партію весьма важной для теоріи). Но не мы одни: по очереди всѣ комменторы приходятъ, повидимому къ одному съ нами мнѣнію, и то что недавно предлагалось для черныхъ, какъ спасеніе, нынѣ уже отвергнуто. Такъ, хотѣли видѣть ошибку черныхъ на 15 ходѣ (вмѣсто f6 : е5 давали Kg4 : е5), теперь это отвергнуто; отвергнуты поправки на 14-мъ (вмѣсто f6 Kg4 : е5) на 13-мъ (вм. Фd8—с7, Фd8—е7), на 12-мъ (вм. Се7—с5 Фd8—с7) ходахъ,—объ этомъ см. послѣдній № «Deut. Schachztg». Остается одинъ ходъ: вмѣсто е6—е5 всѣ рекомендуютъ играть с6—с5. Здѣсь всѣ видятъ ошибку, настолько рѣшительную, что г. Левенфишъ въ «Рѣчи» говоритъ, что г. Бернштейнъ сталъ жертвой собственной комбинаціи. Если бы даже это было такъ, все же это не умалило бы достоинства партій: ошибка на 10-мъ ходѣ привела едва на 36-мъ только къ двумъ лишнимъ пѣшкамъ! Не слишкомъ явная ошибка, не очень легко ее было опровергнуть. Однако посмотримъ, насколько лучше было с6—с5:
На 10. ... с6—с5; 11. е4—е5 «r^eut. Schachztg.» даетъ продолженіе: с5 : d4! 12. КсЗ — е4! (если 12. ef, то gf) Kf6 : е4 13. Cd3 : е4, Ла8 — b8 и т. д. (знаки «D. Sch.»). Однако, ясно, что послѣ 12. е5 : f6! (знакъ мой), g7 : f6 13. Kf3 : d4, f6 : g5 бѣлые выигрываютъ качество: 14. Cd3—е4 и 15. Kd4—с6 Столь же ошибоченъ другой варіантъ, найденный мною въ «Рѣчи»: 11. е4—е5, Kf6—d5 12. Cg5 : е7, Kd5 : сЗ! 13. Фdl—с2! (знаки газеты), Фd8 : е7 14. Фс2 : сЗ, 0—0 и т. д. Бѣлые именно продолжаютъ: 13. Се7 : d8! (знакъ мой), КсЗ : d1 14. Ла1 : d1 Кре8 : d8 15. Cd3—е4, Ла8—со 16. d4 : с5, безъ труда выигрывая.
Но быть можетъ бѣлые могутъ играть и на атаку 12. КсЗ—е4: если Се7 : g5, то 13. Kf3 : g5 и противъ Ке4—d6+: f7 защиты нѣтъ, такъ какъ 0—0 невозможна; я, правда, самъ вижу защиту: 12. ... с5 : d4 13. Ке4—d6+, Кре8—f8 14. Cg5 : е7+, Фd8 : е7 15.; Ла1—с1, Фе7—d8 (Kd5—b6 16. Cd3—е4 или Kd7—b6 16. Kf3 : d4) 16. 0—0, Kd7 : е5 17. Kf3 : е5, Фd8 : d6 18. Фd1—h5, Фd6—е7, однако, уже этотъ варіантъ показываетъ, что не такъ просто обстоитъ дѣло и при 10. с6—с5 *). (Надо еще замѣтить варіантъ: 13. Ла1— с1, Фd8—а5+ 14. Kpel—f1, 0—0 15. Cg5 : е7 Kd5 : е7 16. Ке4—g5, g7—g6 17. Cd3—e4 и 18. Фd1 : d4). Итакъ, мнѣ кажется безспорнымъ, что и при ходѣ с6—с5 бѣлые получали отличную игру, а это показываетъ, что планъ Капабланки подвергаетъ сомнѣнію весь данный порядокъ ходовъ, и что въ практической игрѣ вовсе не легко было найти, что лучше: е6—е5 или с6—с5/
Всѣ эти соображенія служатъ основаніемъ для рѣшенія жюри.
Евг. А. Зноско-Боровскій. |
