К столетию «крамольного» клуба

Немногочисленные читатели журнала «Шахматный листок» были обрадованы в январе 1862 года следующим сообщением, появившемся в обзоре шахматной жизни:
«Прежде всего мы должны сообщить о возобновлении петербургского шахматного клуба. От всей души желаем, чтобы на этот раз он установился прочнее, дольше, чем в первый период своего существования. Клуб имеет уже около двухсот членов. Старшинами клуба выбраны гр. Г. А. Кушелев-Безбородко, П. Л. Лавров и И. В. Вернадский».

Возобновление шахматного клуба! Надо напомнить, что первый шахматный клуб в Петербурге был открыт 27 марта 1853 года в доме графа Кушелева-Безбородко. Затем клуб переселился в гостиницу «Демут» (Мойка, 14) и, наконец, — на Конюшенную улицу. Клуб, называвшийся «Обществом любителей шахматной игры», не получал никакой общественной поддержки и закрылся в конце 1860 года.
Еще задолго до «юридической кончины» клуба журнал «Шахматный листок» писал (1859 г.):
«В последние два года Петербург совершенно охладел к умнейшей и благороднейшей из игор; шахматный клуб, так блестяще начавший свое существование, пустел с каждым днем и в настоящее время существует только по имени».

Инициатива создания нового клуба принадлежала, видимо. социологу и публицисту П. Л Лаврову (1823— 1900 гг.), поэту-сатирику В. С. Курочкину (1831—1875 гг.), основателю и руководителю журнала революционно-демократического направления «Искра», и великому русскому философу-материалисту Н. Г. Чернышевскому (1828— 1889 гг.), большому любителю шахмат.
Новое «Общество любителей шахматной игры» объединило передовые круги русской интеллигенции и сразу привлекло пристальное внимание пресловутого III отделения. Уже 12 января 1862 года, то есть немедленно после начала работы клуба, агент III отделения доносил начальству:
«Подозревая в учрежденном ныне вновь шахматном клубе какую-нибудь тайную цель, так как члены, записавшиеся до сих пор принадлежат исключительно к сословию литераторов и ученых, приложено было старание узнать, на каком основании образовался этот клуб. Говорят, что здешние литераторы обращались с просьбой о дозволении им учредить литературный клуб, но что им в этом было отказано. Тогда кто-то вспомнил, что существовавший здесь, в гостинице Демут, шахматный клуб закрыт, и этим обстоятельством воспользовались литераторы, чтобы под названием шахматного клуба открыть их собственный клуб К открытию вновь шахматного клуба не встретилось препятствий, и воспрещение, касавшееся собраний литераторов, было обойдено. Говорят, что их подписалось уже до 200 человек по 30 р. (серебром) »

Другой секретный агент, студент технологического института Волгин, сообщал петербургскому обер-полицмейстеру Аненкову «Мысль об учреждении шахматного клуба принадлежала Герцену, от которого покойный Добролюбов получил ее во время своего путешествия за границу, и по приезде его эта мысль была осуществлена графом Григорием Александровичем Кушелевым-Безбородко. На вечерах этого клуба собирались люди всех оттенков революционной партии . Главные члены Шахматного клуба были крайней партии».
Доносчик приводит перечень «главных членов шахматного клуба», называя Чернышевского, Писарева, Курочкина, Благосветлова и ряд других видных деятелей русской культуры.

Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ.

Новый шахматный клуб обосновался в доме Елисеева, у Полицейского моста. Здесь за шахматными столиками собирались передовые люди тогдашнего русского общества, клуб стремился сплотить вокруг себя виднейших представителей литературной и научной общественности. Торжественно прошло открытие клуба, на которое собрались около ста человек. Агентурные донесения сообщают, что на открытии присутствовали Некрасов, Чернышевский, братья Курочкины, Писемский, Писарев. Сами эти имена говорят за себя. III отделение встревожилось не на шутку. «Крамольный» клуб был взят под неусыпное наблюдение. На одном из донесений о клубе сохранилась карандашная пометка начальства: «С этим клубом надо познакомиться поближе».
Автор донесения сообщает «Сделано распоряжение, чтобы один из наших агентов В (видимо Волгин — Н. М.) записался в шахматный клуб членом».
«Бдительный шеф» на полях донесения делает другое глубокомысленное замечание. «Вельяшев кроме того?». Несомненно. начальство боялось упустить хотя бы одно слово, пророненное в клубе, и сомневалось в том, можно ли удовлетвориться одним агентом.
Не случайно один из ведущих сотрудников журналов «Искра» и «Русское слово» Д. Д. Минаев (1835 — 1889 гг.) писал в ту мрачную пору
«Гоняйся за словом тут каждым!
Мне слово, ей богу, постыло!
О, если б мычаньем протяжным
Сказаться душе можно было!
Постоянно посещал шахматный клуб Н. Г. Чернышевский. В своей книге «Из воспоминаний прошлого», вышедшей в 1905 году Л. Ф. Пантелеев писал: «Чтобы поддержать новое детище Чернышевский в известные дни весьма усердно посещал его и всегда имел перед собой столик с шахматами»

Одно из агентурных донесений 27 января 1862 года сообщает «В Шах-клубе, куда Чернышевский ездит постоянно. иногда — в 11 часов вечера первенствует некто Благосветлов»
Г. Е Благосветлов (1824—1880 гг.) был редактором ежемесячного журнала революционно-радикального направления «Русское слово». В том же 1862 году журнал был запрещен цензурой на 8 месяцев, а в 1866 году закрыт вовсе. В 1859 году, как приложение к «Русскому слову». стал выходить первый русский шахматный журнал — «Шахматный листок», существовавший до 1863 года.

Как мы уже указывали, новый шахматный клуб начал свою деятельность в январе 1862 года. В марте в газетах промелькнуло сообщение, что скоро начнутся в клубе турниры.
Немедленно агент III отделения доносит: «В Шах-клубе... под предлогом турниров будут собрания для обсуждения современных вопросов. В газетах уже объявлено, что эти турниры начнутся во вторник 27 марта». И снова на реляции — глубокомысленная пометка, на этот раз начальника III отделения князя Долгорукова: «Любопытно узнать, в чем будут состоять первые турниры».

Над шахматным клубом собиралась гроза, и все же дом Елисеева посещался многими деятелями культуры и любителями шахмат. Можно предположить, что именно здесь была проведена серия партий между приехавшими из Варшавы в столицу А. Д. Петровым и И. С. Шумовым. Шесть партий, сыгранных сильнейшими русскими шахматистами 30 марта, 1 и 2 апреля 1862 года, закончились с результатом +4 — 2 в пользу А. Д. Петрова.

Прошло еще три месяца, и реакционные царские власти решили окончательно разделаться с «крамольным» клубом. 8 июня 1862 года в газете «Русский инвалид» появляется следующее «Объявление С-Петербургского военного генерал-губернатора».
«С-Петербургский Военный генерал-губернатор считает в настоящее время своею обязанностью принимать все меры к прекращению встревоженного состояния умов и к предупреждению между населением столицы не имеющих никакого основания толков о современных событиях, признал необходимым закрыть, впредь до усмотрения, шахматный клуб, в котором происходят и из которого распространяются те неосновательные суждения».

Всего лишь около пяти месяцев существовал новый шахматный клуб. Его короткая история выдержана вполне в духе одного из обличительных фельетонов демократического журналиста М. М. Стопановского, редактора отдела «Нам пишут» журнала «Искра».
«Дело — в том же городе Угрюмске, где появился Гасильник II. Видно нашел себе по сердцу уголок. Там заправляет всем сущим, или, как выражаются, верховодит, какой-то Чахоткин, тоже исправный Гасильник, едва дело коснется правды, справедливости, всего доброго... Суровый тип насилия и произвола».

Тот факт, что даже шахматный клуб был закрыт по политическим причинам, вызвал толки и за рубежом. Изданная в Париже в 1864 году небольшая книжка о шахматах Жана Гэ сообщала:
«Шахматный клуб в С-Петербурге был закрыт генерал-губернатором по политическим причинам».
Обращает на себя внимание то, что журнал «Шахматный листок», восторженно сообщавший о новом клубе, больше ни одним словом не обмолвился ни о работе клуба, ни о его закрытии.
Несомненно редактор журнала и один из активных членов клуба В. М. Михайлов опасался навлечь репрессии и на единственный рупор шахматной жизни в России, боялся того, что журнал может быть закрыт.

Насколько основательны были эти опасения показывает то, что царские власти, даже после закрытия клуба, с большим подозрением относились ко всем принимавшим участие в его деятельности. Так, например, в «Справке о полковнике Лаврове от 6 января 1866 года», послужившей основанием для его ареста, содержится, наряду с другими, обвинение в том, что он был членом шахматного клуба. И это — уже спустя четыре года после того, как клуб прекратил свое существование!

Есть и еще одно любопытное свидетельство того, что царские власти, «искореняя крамолу и борясь со встревоженным состоянием умов» взяли на подозрение и объединения любителей шахмат.
Журнал «Шахматный листок» до шестого номера 1862 года выходил без обстоятельного просмотра цензурой. Видимо шахматы казались цензорам тихим и вполне благополучным участком.
С июньского номера журнал стал внимательно изучаться цензорами и каждый его номер (вплоть до последнего, за декабрь 1863 г.) сопровождается грифами — «одобрено цензурой», «допущено цензурой».
Петербургский шахматный клуб, созданный сто лет назад, прожил короткую, но славную жизнь и оказал большое влияние на привлечение общественного интереса к шахматам в России.

Н. МИХАИЛОВ.