Чуткое сердце художника

И. РОМАНОВ

Талант Скрябина (1872—1915) развернулся на взрывчатом перевале русской жизни начала XX столетия. Чутким сердцем художника Скрябин ощутил неотвратимость надвигающемся революционной бури и стал ее музыкальным буревестником. Это сделало Скрябина великим новатором, чья музыка при помощи небывалых форм выразила сокровенные чаяния своего времени.

Вскоре после Октября В. И. Ленин подписал план монументальной пропаганды. Среди тех, кому предусматривалось установить памятники, был назван титан русской музыки Александр Николаевич Скрябин. Действуя в духе ленинского декрета, Советское правительство вынесло постановление о создании на базе московской квартиры, в которой прошли последние три года жизни композитора, по Большому Николопесковскому переулку, ныне улице, носящей имя Евгения Вахтангова, мемориального музея.

В музее-квартире все сохранено в таком виде, словно великий жилец не покинул навсегда эти стены много десятилетий назад. В кабинете, рядом с роялем, картинами и фотографиями, лавровым венком, бросается в глаза комплект шахмат, хранящийся в японской шкатулке. Фигуры изготовлены из самшита, судя по рисунку — старинной работы. Принадлежали Скрябину и дорожные (карманные, как мы бы теперь сказали) шахматы, но чья-то святотатственная рука на них посягнула...

Из мемуарной литературы известно, что шахматы были общим увлечением Скрябина и постоянного круга его друзей. В эти годы великий композитор был одержим идеей сочинения музыкальной вселенской мистерии, исполненной отвержения трагизма мира и утверждения в нем подлинной гармонии. Такой замысел представлял собой грандиозную задачу, так и оставшуюся неосуществленной. Подступами явились бессмертные «Поэмы экстаза» и «Прометей», незавершенное «Предварительное действо» (1). Досуги, проведенные за шахматной доской, давали разрядку творческому напряжению.

Эта атмосфера предстает в воспоминаниях о Скрябине, оставленных его другом музыкальным критиком Л. Сабанеевым. Приводим пространные выдержки из них.
«В этот сезон (2) А. Н. пристрастился к шахматам. Играл он со мною и с доктором, который его терроризировал: играли все достаточно плохо. Обычно доктор запугивал А. Н. внезапными ходами и грозным видом, и тот начинал смущаться и делал плохие ходы. «Уверенность, быстрота и натиск!» приговаривал доктор, разгромляя шахматный фронт А. Н.
«Так нельзя, Владимир Васильевич, позвольте. как же это так?»
Во время партии, обычно происходившей на краю обеденного стола, А. Н. всегда оживленно приговаривал разными «искусственными» голосами всякий умышленный вздор, а иногда просто «верещал» диким голосом «в себя», по-детски и искренно радуясь... А Т. Ф. тщетно взывала к тому, чтобы бросили шахматы и пили бы чай».
«В этом сезоне чаще стал появляться А. Б. Гольденвейзер (3), хотя он все-таки так и не стал «частым посетителем»... Оттого с А. Б. Гольденвейзером обычно разговоры велись в планах удаленных, как от больного места о Толстом, так и от Мистерии... Зато А. Б. Гольденвейзер всегда был желанным партнером в шахматы и всегда, конечно, обыгрывал А. Н....»
«Иногда он (Скрябин.— И. Р.) казался прямо утомленным своими мыслями обо всем этом. Мне казалось, что иногда надо ему просто не думать, чтобы избавиться от страшного нервного напряжения и мыслительного транса. Он сам это знал, и, я думаю, этим объясняется то, что он все чаще с друзьями проводил время теперь не столько за «страшными разговорами», сколько за мирными шахматами, в которых преуспевал довольно хорошо. Играли с ним и я, и Подгаецкий, но чаше всего доктор. В качестве гастролера появлялся Гольденвейзер, который в мистериальных разговорах не участвовал, но зато побеждал успешно всех в шахматы».

Читатель должен подметить разноречивость автора воспоминаний в оценке шахматной силы Скрябина. Думается, что ближе к истине последняя ссылка на «довольно хорошее преуспеяние».
Веским доводом служит и принадлежавшая Скрябину шахматная книга. Полный ее титул: «Жан Дюфрень. Руководство к изучению шахматной игры. Перевод Э. С. Шифферса. С добавлением двух статей: 1) «Здравый смысл в шахматах», 12 лекций, читанных в Лондоне Эмануилом Ласкером (всемирным шахматным королем), 2) «Советы начинающим по современным источникам. Издание второе». Книга была выпущена в 1903 году.

Перелистывая руководство, по которому приобщался к шахматному знанию Скрябин, обнаруживаешь сделанную его рукой карандашную запись шахматной позиции.

Мы склонны предположить, что это положение возникло в партии самого Скрябина. Анализ показывает, что возможно 1...Фh5!, и если 2. Ф : е4 то 2...f5. В этом варианте черные, используя дисгармонию в действиях фигур противника, взламывают его оборону.

1 К столетию со дня рождения композитора музыковед А. П. Немтин по авторским черновым наброскам восстановил партитуру «Предварительного действа», которое было впервые исполнено в Москве в начале 1973 года.
2 1912/13 год. Упоминаемые Т. Ф. — Татьяна Федоровна. жена композитора, доктор (В. В. Богородский) и А. А. Подгаецкий - его друзья
3 Александр Борисович Гольденвейзер (1875-1961) — выдающийся пианист и музыкальный деятель, впоследствии народный артист СССР, сильный шахматист, друг и шахматный партнер Л. Н. Толстого в последние годы его жизни

"Шахматы в СССР" 1980 №4