Б. ТУРОВ

Рассказ

Последнюю неделю комната, где собирались шахматисты конструкторского бюро «Горпроекта», напоминала растревоженный улей. Игрались тренировочные партии, проверялись варианты. На свет были вытащены учебники, подшивки газет и журналов. Шахматисты в срочном порядке заделывали прорехи в своем дебютном репертуаре. Подготовка к финальному матчу на первенство района с командой комбината «Точное время» шла полным ходом.

И вот, когда до матча осталось всего лишь несколько дней, случилась беда. В командировку уехал Вася Семушкин, который два года назад обыграл в сеансе гроссмейстера.
Говорят, что беда не ходит в одиночку. Когда после долгих поисков замену Васе все же найти удалось (о равноценной не могло быть и речи — никто больше у гроссмейстеров не выигрывал), на команду обрушилась еще одна неприятность: заболела четвертая доска — Миша Леденцов.
По этому случаю было созвано экстренное совещание шахматистов. Капитан команды Слава Луцис произнес короткую, но эмоциональную речь, закончив ее почти по Гамлету: «Быть или не быть матчу?»

К удивлению Славы, предложения посыпались как из рога изобилия. Но все они имели недостатки и были отвергнуты. Когда стало казаться, что выхода не найти, вдруг раздался чей-то неуверенный голос:
— А может возьмем Женьку Нолика?
— Блестящая идея! — поддержал Слава Луцис, лицо которого вдруг стало радостным и просветленным. — И посадим его на первую доску...
В наступившей тишине слышно было, как пролетела муха. Наткнувшись на оконное стекло, она забарабанила по нему пулеметной очередью.
Подумать только Женьку Нолика предлагают включить в команду, да еще на первую доску! Конечно, Женька сам по себе парень неплохой. А уж шахматы до чего любит — трудно передать. Недавно он, например, начал собирать автографы сильнейших шахматистов города. На все встречи приходит.
Да и ребята к нему тоже относятся хорошо. Беда только — никак не научится мало-мальски разбираться в шахматах. Первая доска, например, играет с ним без ладьи, вторая — без коня и пешки, третья дает вперед слона...
И вот этому самому Женьке Нолику хотят теперь доверить спортивную честь коллектива не где-нибудь, а на первой доске в финальном матче.

Заговорили все сразу.
— Да вы с ума сошли!
— Братцы, это же гарантированный ноль !
— Ну и докатились...
— Докатились, докатились... А будет лучше, если нас вообще не допустят к соревнованию? — воскликнула седьмая доска, юрист по образованию.
— Тихо, — раздался зычный бас Славы Луциса. — О чем шум? Конечно, Женька — это не Капабланка и даже... не Гроб...
— Какой гроб? Причем здесь гроб? — испуганно спросила десятая доска.
— Зоенька, не пугайся. Это швейцарский мастер.
Слава продолжал:
— Я считаю, что Женька должен играть именно на первой доске. Вы спросите почему? Сейчас объясню. То что Женька проиграет, сомнений быть не может. Но он может проиграть сильному шахматисту, может — и слабому. Так пусть он «погибнет» от руки первой доски. А мы за счет этого сделаем передвижку, усилим наш хвост и... выиграем!
Слава обвел присутствующих торжествующим взглядом. Ничего не скажешь, план он придумал отличный. Робкий голос третьей доски: «А ведь может получиться нехорошо...» — прозвучал словно глас вопиющего в пустыне. Автору плана было поручено завтра же переговорить с Женькой Ноликом.

Женю Слава нашел в столовой во время перерыва. Тот, ничего не подозревая, ел котлету.
Слава дипломатии обучен не был. Присев рядом на стул, он сразу же выпалил:
— Привет! Команда решила, что ты будешь играть в финальном матче на первой доске!
Женя как-то неестественно мотнул головой. От неожиданости котлета остановилась в горле.
— Я так и знал, что ты не станешь возражать. Молодец! — Слава дружески хлопнул будущую первую дос- ку по спине, и котлета продолжила свой путь.
— Но я... — дрожащим голосом пытался что-то возразить Женя.
— Мой друг, искусство требует жертв! Вот увидишь, я буду не я, если мы не разделаем под орех этих пижонов из «Точного времени». От тебя требуется совсем немного. Если продержишься до 25-го хода, мы поставим тебе памятник при жизни, у входа в конструкторское бюро. Ясно?
Слава еще раз дружески хлопнул Женю по спине и добавил, что он должен явиться в воскресенье без четверти одиннадцать в клуб.

Шахматная комната в клубе по случаю финального матча выглядела торжественно. На стене висел плакат: «Привет участникам финала!» На выстроившихся в несколько рядов шахматных досках в ожидании замерли фигуры. Немного в стороне, на судейском столике освещенный лучами электрического света красовался переходящий кубок. Слава время от времени поглядывал на него, предвкушая радость той минуты, когда он будет получать кубок под завистливые взгляды соперников.
Торжественности обстановки не могло испортить даже то, что команда «Точное время» опоздала. В 11 часов и восемь минут судья матча включил часы, борьба началась.

Соревнование проходило с переменным успехом. «Хвост», на который уповала команда конструкторского бюро, как вскоре выяснилось, оказался не на высоте. После четырех часов игры надежды на легкую победу рассеялись. Больше того, конструкторы могли даже матч проиграть. Девять партий не дали перевеса ни одной из сторон. а неоконченной — кто бы мог подумать! — была партия Женьки...
Как развивались события на первой доске, никто толком не знал: каждый был занят своей партией. Теперь же, освободившись, шахматисты устремили все свое внимание на партию, неожиданно ставшую решающей.
Попытки заинтересованных сторон прорвать кольцо болельщиков, окруживших столик, где лидеры команд вели бой, успеха не имели. Тогда кто-то притащил демонстрационную доску, и судья воспроизвел на ней позицию из решающей партии.

Боже мой, что это была за позиция! Несколько фигур стояли под ударом. Еще две выигрывались самым элементарным способом. Было похоже» что соперники играли по принципу «найдите худший ход».
Женька (это было видно по всему) вошел в роль. Он трудился изо всех сил, не обращая внимание на то, что ворот у рубахи расстегнулся и галстук съехал набок. В поте лица работал и его противник.
Вскоре борьба достигла кульминационной точки. Белые (ими играл Женька) очередным ходом могли дать мат, обыкновенный мат ферзем. Команды, затаив дыхание, ждали: «Заметит или не заметит?»
Вот Женька, немного подумав, оторвал правую руку от стола. Кончиками указательного и большого пальцев осторожно взял ферзя. Потом еще на какое-то мгновение задумался и не спеша понес фигуру в противоположную от короля сторону. Кто-то из конструкторов охнул.

И тут случилось неожиданное: ферзь выпал из дрожащей Женькиной руки и со стуком упал на доску.
— Ход сделан! — радостно воскликнул капитан «Точного времени».
Судья посмотрел на доску, удивленно пожал плечами, еще раз посмотрел на доску и констатировал: «Мат!»
— Как мат? — удивился Женькин противник. Он попытался уйти королем, но услышал дружный смех болельщиков. Свободных полей у короля не было...
Из шокового состояния Женьку вывела протянутая рука, поздравлявшая с победой. Должно ж было случиться так, что белый ферзь упал именно туда, куда нужно, и черные получили мат.

— Ура! Мы победили! — раздался ликующий голос Славы Луциса. Конструкторы дружно подхватили клич своего капитана. Виновника торжества поздравляли, тискали, хлопали по спине.
Через несколько минут состоялось закрытие матча. Оно было непродолжительным. Главный судья объявил, что обе команды грубо нарушили регламент, посадив на первую доску самых слабых шахматистов.
Результат матча был аннулирован. Кубок остался неразыгранным.

"Шахматы в СССР" 1965 №10