Кого забыл Фишер...

Восемь лет назад в США вспыхнула новая шахматная звезда. 14-летний мальчик одержал подряд победы в юношеском первенстве, открытом чемпионате и первенстве страны и получил право играть в межзональном турнире. Все три чемпионских титула завоевал Роберт Фишер. В 15 лет он стал международным гроссмейстером. Вокруг необычайно одаренного юноши быстро возник ореол гениальности. Несколько лет назад Фишер заявил: «Нет другого более достойного шахматной короны, чем я, и я ее получу».
Однако две попытки завоевать право на матч с чемпионом мира окончились для него плачевно. Несколько раз молодой, но уже шестикратный чемпион США оставался за бортом крупнейших международных турниров, так как требовал за свое участие в них экстрагонорар. Талант был принесен в жертву «желтому дьяволу».

В минувшем году Фишер вновь несколько раз удивил шахматный мир: отказался играть в межзональном турнире, не приехал на шахматную олимпиаду, создал свою «десятку» величайших шахматистов всех времен . . . Последнее «творение», увидевшее свет в американском иллюстрированном журнале «Шахматный мир», не лишено интереса. «Десятка» Фишера вызвала много споров. Познакомимся с характеристиками шахматистов «десятки» Фишера (изложение дается с некоторыми сокращениями).

Версия о том, что ПАУЛЬ МОРФИ (1837—1884) проиграл бы лучшим шахматистам современности, очень далека от истины. В матче Морфи побил бы любого из живущих сегодня. В открытых дебютах за последние 100 лет не было значительных улучшений, и природный талант Морфи был бы достаточным, чтобы победить луч ших игроков XX столетия. Я переиграл несколько сот партий Морфи и все еще продолжаю поражаться его изобретательностью. Морфи обладал очень хорошей техникой окончаний. Единственной его слабостью была игра в закрытых дебютах.

ГОВАРД СТАУНТОН (1810—1874) — больше теоретик, чем практик, но тем не менее он был наиболее сильным игроком своего времени. Переигрывая его партии, я открыл, что они полностью современны. Стаунтон боялся встретиться за доской с Морфи, и я думаю, что его опасения имели основание. Морфи победил бы его, хотя это и не было бы игрой в «одни ворота». Стаунтон часто не побеждал более слабых партнеров с такой легкостью, как его современники, и очень мало его партий имеют внешний блеск. Право Стаунтона быть в списке 10 лучших игроков всех времен крепко базируется на глубине его кругозора, особенно в началах, и на величайших ценностях его теоретических познаний.

ВИЛЬГЕЛЬМ СТЕЙНИЦ (1836—1900) был первым шахматистом, названным чемпионом мира. Он отец новой шахматной школы. До Стейница король считался слабой фигурой, и шахматисты строили свою игру на атаке короля. Стейниц доказал, что король сам может о себе хорошо заботиться и не обязательно атаковать короля, не получив позиционного преимущества. «Пешки должны быть оставлены позади, — восклицал Стейниц, — так как они могут только двигаться вперед и не смогут вернуться назад, чтобы защитить снова нужное поле».

ЗИГБЕРТ ТАРРАШ (1862—1934) всегда следовал своим собственным правилам игры, но так блестяще, что его следует считать среди величайших игроков. Игра Тарраша была острой, как бритва, и, несмотря на его приверженность к научным тезисам игры, его партии были часто блестящими и остроумными, он был великим теоретиком начал.

МИХАИЛА ЧИГОРИНА (1850—1908) русские называют отцом отечественной шахматной школы. Чигорин, хотя и дважды побежденный Стейницем, был самым блестящим шахматистом своего времени. Он имел очень агрессивный стиль, всегда хотел экспериментировать и в результате часто бывал бит слабейшими игроками. Чигорин был первым великим русским шахматистом и сейчас остается одним из сильнейших игроков всех времен.

АЛЕКСАНДР АЛЕХИН (1892—1946) — шахматист, которого я никогда в действительности не понимал. Если вы видели хотя был одну алехинскую партию, вы видели как бы их все. Он никогда не был моим героем, и я никогда не следовал его стилю игры. Игра составляла для него работу, но едва ли она могла быть такой работой еще для кого-либо. Тяжело обнаружить ошибки, но в общем смысле весь его метод игры был ошибкой. Алехин развивался медленее, чем большинство. Но он имел великое воображение, он мог более, чем любой другой игрок в истории шахмат вникать в ситуацию, всегда чувствовал, что его природная сила выведет его из любой дилеммы. За шахматной доской Алехин излучал страшное влияние, которое часто действовало на его противников устрашающе.

ХОСЕ-РАУЛЬ КАПАБЛАНКА (1888— 1942) в 12 лет был чемпионом Кубы и с этого момента до самой смерти сохранил репутацию гениального шахматиста. Его главный козырь — просто разыгрывать начала, а затем с таким блеском играть в середине партии, что исход встречи был решен, хотя его противники не всегда знали об этом. Капабланка в действительности не посвящал себя шахматам, редко готовился к партиям, его простота — это миф. Капабланка рано созрел и сыграл свои лучшие партии в 20-е годы. Он был единственным великим шахматистом Латинской Америки, который когда-либо появлялся на мировой сцене.

БОРИС СПАССКИЙ (родился в 1937 г.) в этом списке благодаря своему уникальному стилю игры. Его игра отличается сверхострыми началами. Спасский имеет свои собственные системы, которые приносят ему успех. Он сидит за доской с тем же самым застывшим выражением, когда матует или его матуют, может просмотреть потерю фигуры, и вы никогда не будете уверены, то ли это промах, то ли фантастически глубокая жертва. Он должен иметь хорошее будущее. Еще трудно сказать о его приблизительной силе, потому что он главным образом играл в турнирах, а не в матчах. Но он поднялся до места в этом списке благодаря своему динамическому индивидуальному стилю.

МИХАИЛ ТАЛЬ (родился в 1936 г.) не особенно интересуется, кто имеет лучшую позицию, а занимается выискиванием одного эффектного хода (выстрела), который является переломным моментом и приносит ему победу. Спасский в действительности более солидный шахматист, чем Таль, но Таль более блестящий. Шахматные писатели очень любят рассуждать относительно взлета и падения Таля, но этот взгляд нереалистичен. Он никогда не поднимался так высоко и не падал так низко, как они думают. Его история еще не закончена, и никто не может сказать, что он сделает в будущем.

СЭМЮЭЛЬ РЕШЕВСКИЙ (родился в 1911 г.) в период между 1946 и 1956 гг. был. вероятно, лучшим игроком в мире. Его шахматные знания меньше, чем у любого другого выдающегося шахматиста. Он, подобно машине, считает все варианты и должен найти каждый ход за доской в процессе исключения. Он может видеть больше вариантов в более короткий промежуток времени, чем большинство игроков, которые когда-либо жили. Сейчас он является старейшим из ведушчх американских игроков (некогда он был самым молодым) и благодаря упорству и способностям ожесточенно бороться сохраняет место в этом списке.

Итак, «десятка» Фишера окончилась, а где же чемпионы мира Ласкер, Ботвинник, Эйве, Смыслов, Петросян? . . . Фишер основывал, по его словам, свой выбор на партиях шахматистов более, чем на выступлениях и завоеванной репутации. Объясняя отсутствие Ласкера, Ботвинника и других Фишер восклицает: «Только потому, что человек был чемпионом мира много лет, вовсе не обязательно считать, что он был величайшим шахматистом!»
Не полемизируя по этому поводу, можно лишь ответить, что в погоне за сенсационностью Фишер допустил известный субъективизм: почти во всех классификацииях выдающихся шахматистов в первой строке стоят Ласкер, Капабланка и Ботвинник.

А. Дэуэль, судья всесоюзной категории («Смена»)