Кардинал XI века о шахматах

В числе древнейших документов, свидетельствующих о проникновении шахмат в Европу, имеется письмо кардинала Петра Дамиани от 1061 года, изданное впервые в Риме в 1606 г. Немецкие историки — фон дер Лаза и Коц — им неоднократно пользовались как свидетельством запретности шахматной игры для католического духовенства. Приводим это письмо, весьма характерное для нравов поповщины XI века.

„Я останавливаю свое перо, ибо краснею от стыда, что должен упоминать о еще более презренных видах баловства, нежели охота и ловля птиц, а именно о страсти (furiae) к играм в кости и шахматы, каковые несомненно превращают священнослужителя в мима (актера), особенно в отношении глаз, руки и языка, делая его настоящим комедиантом.
Поэтому, мнится мне, будет назидательно, если я припомню о том, что случилось при мне с почтенным епископом Флоренции. Когда я однажды был его спутником в путешествии и мы наконец под вечер достигли гостиницы, я удалился в келью пресвитера. Он же занял место в обширном доме среди кучки гостей. На следующее утро мой конюх сообщил мне, что названный епископ председательствовал за шахматной игрой (bdo praefuerat scachorum, в переводе фон дер Лаза: играл в шахматы. Здесь важно точное выражение). Эта весть чувствительнейшим образом пронзила мне сердце, подобно стреле, и нанесла мне рану негодования. Поэтому я избрал подходящий час, чтобы встретиться с сим мужем и начал сильно бранить его, сказав так: со всего размаху опускаю я розгу и наношу удары, если кто-нибудь подставляет мне спину. Он ответил: если вина будет снята с него, то он не откажется от ее искупления. Я же сказал: было ли прилично и соответствовало ли твоему долгу проиграть весь вечер в суете шахмат (in scachorum vanitate col-ludere) и руку, деятельницу тела господня, язык, посредник между богом и народом, обесчестить пятном кощунственной забавы. Ведь каноническая власть указывает, что играющие в кости епископы (alea-tores) должны быть смещаемы. Большая ли польза тому, кого власть по существу осуждает, если это не сопровождается внешним судебным приговором? Он же попытался прикрыться, как щитом, различием наименований. И сказал: иное шахматы, а иное кости. Власть отвергает кости, о шахматах же умалчивает и тем самым их разрешает. На это я возразил: о шахматах в том послании ничего не сказано, но оба вида игры подразумевает оно под именем костей (alea). Итак, если игра в кости запрещается, а о шахматах не сказано прямо, то не подлежит сомнению, что оба вида игры охватываются одним и тем же словом и оба осуждены одним и тем же постановлением власти. Епископ был кроток нравом и остер умом. Он покорно подчинился приведенным доказательствам. Он Дал твердое обещание никогда более не навлекать на себя такую вину и просил наложить на него искупительную кару. Я тотчас предписал ему, чтобы трижды вдумчиво прочел вслух псалтырь, далее он должен был вымыть ноги двенадцати нищим, накормить их и дать каждому по монете. При этом мною руководила мысль, что прегрешение было совершено руками и речью. Омовением ног нищих он должен был очистить свои руки от пятнавшей их вины; тем же, что он прижимался устами к чужим ногам (фон дер Лаза переводит неверно: повторением чужих слов), он должен был примириться с богом, которого оскорбил достойной слез издевкой (jocus). Мы повествуем о сем, дабы на примере исправления другого мы сами могли познать, как непристойна и неразумна, как наконец неприлична эта забава (ludibrium) для священнослужителя".

Как фон дер Лаза, так и Коц, принимают как нечто само собою разумеющееся, что епископ сыграл одну или несколько партий в шахматы, вероятно — на деньги. Фон дер Лаза приводит еще разные сведения о всей жизни кардинала Дамиани и добавляет: „Ошибочное представление Дамиани, будто шахматы принадлежат к запретным играм, разделялось многими высшими духовными лицами его времени, но не могло удержаться надолго. Мы знаем, что Лев X играл в шахматы, а епископ Вида сочинил знаменитое латинское стихотворение об этой игре, впервые напечатанное в Риме в 1529 г."

Немецкий журнал „Deutsche Schachzeitung" вновь возвращается к этому письму и высказывает любопытную гипотезу д-ра Роде, которая выражается в следующем:

В средние века практическая игра отступала на задний план, по сравнению с занятием задачами вернее позициями из конечной стадии игры, которые использовались для азартных игр. А именно, слегка изменив известные положения, ставили зрителям ловушки и, побуждая желающих к заключению пари, легко достигали выигрыша. Об этом упоминает Коц в исторической части Бильгера, правда, относя подобные факты к более позднему времени. В „Истории и литературе шахматной игры" фон дер Лаза на стр. 154 приводится длинное латинское наставление, содержание которого сводится к тому, что „при первых задачах следует предлагать умеренную ставку и воздерживаться от выигрыша; впоследствии лучше иногда проигрывать, чтобы тем поощрять людей к азарту". Все это длинное наставление весьма близко к мошенничеству и плутовству.

Практическая игра в средние века далеко не представляла такой привлекательности, как современная, ибо ферзь ходил лишь на одно поле» а слон через одно поле, и легко представить себе, насколько наша нынешняя игра утратила бы свое значение, если бы пришлось играть, в сущности, лишь ладьями и конями. В этом была одна из причин, почему предпочитали окончания; другая же заключалась в том, что они более годились для заключения пари, особенно если принять во внимание, что у тогдашнего ферзя вся игра была основана на точном расчете темпов, и при состязании легко было сделать здесь ошибку. Выражение ludo praefuerat scachorum удивило уже и фон дер Лаза, но он не сделал отсюда необходимых выводов. Смысл слов о том, что епископ председательствовал за шахматной игрой, не позволяет заключить, что происходила партия между двумя лицами. Гораздо легче можно представить себе, в связи с этим, своего рода банкомета, который за большим трактирным столом показывает кучке гостей концы игр и побуждает их к заключению парк. В этом смысле следует принимать и слова Дамиани при наложении наказания, что епископ согрешил не только рукой, но и устами. Последнее едва ли было сказано о шахматной партии между двумя лицами. Да и конюх едва ли нашел бы особенно предосудительным, если бы застал епископа за молчаливой шахматной партией с одним противником. Но то, что епископ председательствовал за столом в гостинице, заманивал игроков и, вероятно, когда они попадались в его ловушки, еще высмеивал их (на что указывают выражения focus к Iudibrium) вызвало его негодование. И епископ защищался лишь формально и не отважился на какие-либо возражения по существу.
Если бы дело шло о шахматной партии, он вероятно настаивал бы на том, что исход игры достигается совсем иначе, чем при метании костей. Но хитроумные, с виду легко разрешимые, в действительности же сопряженные с ловушками, окончания были своего рода азартной игрой.

Таким образом, из письма, по-видимому, вытекает, что описанное фон дер Лаза снижение шахмат до уровня приносящей барыш и даже граничащей с обманом азартной игры началось уже в середине одиннадцатого столетия. Однако, в силу этого нового толкования, приведенное место письма Дамиани выступает в новом освещении: вопрос идет не о запрещении шахмат в XI веке, а лишь о запрете в духовной среде игры на деньги и обмане гостей.

"Шахматы в СССР " 1936 г.