Венский турнир 1922

Венский турнир называют победой „стариков" над „молодыми". Первый призер А. Рубинштейн (род. в 1880 г.) своей победой блестяще ознаменовал десятилетний юбилей славного в его шахматной деятельности 1912-го года, в течение которого он взял первые призы на четырех больших турнирах,— но с тех пор в первом призе судьба упорно отказывала ему. Очень симпатичен успех двух ветеранов, Мароци (род. в 1870 г.) и Тарраша (род. в 1862 г.); как бы для того, чтобы довершить картину торжества „стариков", превосходно сыграл и давнишний представитель Австрии Генрих Вольф, вообще никогда не достигавший подобного успеха... Заслуживает того, чтобы быть особенно отмеченным, превосходный результат С. Тартаковера, медленно, но верно выдвигающегося в ряды сильнейших шахматистов мира. Из молодых представителей Австрии некоторого успеха достиг только Вукович.

Моментальные снимки.

...Начало в два часа. Четверо молодых венских маэстро, которые впервые выступают на таком серьезном состязании, пунктуальны, и на них отражается волнение дебютантов. Матадоры же не спешат, и когда маэстро Марко возвещает начало игры, некоторых из них еще нет. Последними появляются оба русские чэмпиона, Боголюбов и прогремевший за последнее время Алехин, соперник Капабланки в обладании мировым первенством. Маэстро рассаживаются за столами, и безмолвная борьба начинается...

Вот характерная голова Рубинштейна с черными, коротко остриженными волосами; в железном спокойствии, как высеченная из камня, застыла над доской его плотная фигура; на гладко выбритом лице не дрогнет ни один мускул, только глаза быстро скользят по расположенным на доске фигурам. Там виднеется массивная голова всегда невозмутимо хладнокровного Боголюбова, который с любезной улыбкой, мягкими жестами делает свои страшные, губительные ходы. Высокая худощавая фигура Мароци согнулась над доской, и его одухотворенные, несколько утомленные черты лица омрачаются, когда ход событий на доске не совпадает с его желаниями. Из под толстых стекол очков проницательно смотрит вооруженный теоретическими знаниями, как никто, Эрнест Грюнфельд, умная планомерная игра которого напоминает покойного Шлехтера. Вот скромная фигура Тартаковера, неисчерпаемого в создании смелых комбинаций; он как бы подстерегает первую слабость противника, чтобы нанести ему смертельный удар. В темных глазах Рети горит огонь шахматного романтика; поставив локти на стол, он поддерживает ладонями голову и думает над новыми фантастическими комбинациями, которые часто ввергают в опасности его самого.

Алехин—весь воплощенная нервность. Выражение лица этого высокого, стройного, молодого человека постоянно меняется; импульсивные движения рук, которыми он то порывисто проводит по своим светло-рыжеватым волосам, то быстро хватает вышедшие из игры фигуры,—все отражает напряженную, страстную работу мысли этого типичного представителя модернизма в шахматах, неутомимо прокладывающего собственные пути. После каждого своего хода он стремительно вскакивает, его элегантная фигура быстрыми, порывистыми шагами движется от стола к столу, и он пытливым взором охватывает положение партий. Если противнику удается неожиданным маневром поставить его в затруднительное положение, то он становится раздражительным, нетерпеливым; его нервирует малейший шум, светлые глаза его испытующе впиваются в противника, как бы стараясь проникнуть в его замыслы, и торжество сияет на его лице в тот момент, когда он находит хороший ответ. Стол, за которым играет Алехин, всегда окружен густой толпой зрителей.

После окончания турнира в „N. F. Р.“ было помещено интервью А. Рубинштейна с сотрудником этой газеты. Отвечая на вопросы последнего, Рубинштейн сказал: „Моя игра—главным образом позиционная. Я ставлю себе целью улучшить свое положение и наилучшим образом использовать слабости противника. Однако, если это является необходимым, я решаюсь и на атаку, вспоминая слова Стейница: „Если мне кладут палец в рот, я кусаюсь“. Известие о том, что Капабланка заключил со мной условие относительно матча между нами, верно. Его условия следующие: игра до 6-ти выигранных партий (не считая ничьих); ежедневно игра происходит в продолжении 5-ти часов, в течение которых каждый делает 40 ходов. Как время начала матча, Капабланка предложил наметить 1-е января 1924 г. Он настаивает, чтобы было собрано 15.000 долларов, из которых 5.000 пойдет на покрытие наших расходов, 2.000—ему, как чэмпиону, а остальное делится между нами, в зависимости от результата в соотношении 60 и 40. Играть будем в странах, которые предложат нужную сумму; в первую очередь имеем в виду Америку, Англию, Голландию и Швейцарию" .

Во время конгресса состоялось несколько сеансов одновременной игры: Алехина +26, —0, =0, Видмара +22, —2, =4, и (после окончания турнира) Рубинштейна +21, —4, =2.

"Шахматы" 1922 №5-6